Сегодня мы расскажем вам о выставке «Семь книг», которая открылась в галерее Роза Азора. В камерном пространстве в центре Москвы представили произведения Веры Хлебниковой в жанре «книга художника». Специально для слушателей нашей программы главная героиня выставки провела небольшую экскурсию и рассказала о каждом экспонате.
RadioBlago: Вера Хлебникова – художница, наследница знаменитой династии Митуричей-Хлебниковых. Она внучатая племянница известного поэта Серебряного века Велимира Хлебникова и внучка художников Петра Митурича и Веры Хлебниковой.
Окончила Московский полиграфический институт по специальности «Оформление книг». Затем некоторое время преподавала в родном институте, а также в Университете Билкент в Анкаре живопись и рисунок. Ее иллюстрации и книжный дизайн были отмечены наградами на различных конкурсах.
По свидетельству арт-критиков, в литературных и художественных работах Веры Хлебниковой чувствуется влияние московской концептуалистской школы, но ее интересует не суть вещей и умозрительные построения, а лирические сюжеты. Смешивая общественное и личное, художница использует не только чужие, «найденные» материалы, но и немалый семейный архив.
В галерее Роза Азора представлены семь книг Веры Хлебниковой в жанре livre d'artiste – так называемые Книги художника, о которых мы уже рассказывали в одной из наших программ. Каждый экспонат на выставке условно назван книгой, но является ею не в материальном печатном смысле, а в качестве хранилища тайн и историй. Слово автору произведений.
Вера Хлебникова: Это семь книг художника, которые я сделала за последние лет двадцать. Время от времени собирается какой-то материал и идеи для какой-то книги. Это не так давно существующий род занятий художника – книга художника. И она совершенно замечательно дает свободу, потому что ты не связан с типографией. Можешь обойтись без типографии. Эта книжка не нуждается в том, чтобы быть изданной в нескольких экземплярах, она иногда существует в единственном экземпляре. И не обязательно она такой классической формы как кодекс, которая нам привычна для книжки, это может быть что-то совсем-совсем другое. Это то, что заключает в себе какую-то идею, иногда текст, иногда может обойтись без текста, но некоторое такое сообщение, которое приобретает разные формы, а часто действительно просто форму книги привычную. Часто и так бывает. И здесь семь книжек, они совершенно разные. Есть книжка, которая выглядит как альбом семейный, где собраны какие-то фотографии и документы из архива семьи. Но на самом деле это называется «Избранное», и это из многих килограммов бумажек, разного рода архивов, найденных на помойке и пришедших от дальних родственников. И часто я даже не знаю, что за люди на фотографиях. Ясно, что они не могли оказаться фотографиями одной семьи, настолько разные там группы, что это не фотографии истории одной семьи или одного рода. Это совершенно разные какие-то ситуации. Но здесь они сведены по моей воле, по моему выбору, это избранное мною, собранное мною. Соединены в один альбом, который только притворяется семейным альбомом. И иностранец может на это посмотреть как на какой-то коллаж, на листы, где вместе собраны разные бумажечки или фотографии. В общем, каждая из них рассказывает целую историю, о какой-то исторической ситуации, о какой-то жизненной ситуации чьей-то. Например, фотография какого-то съезда, какой-то ячейки коммунистической, где некоторые лица стерты, «зацарапаны» так, чтобы нельзя было понять, кто изображен. Мы, конечно, знаем, почему это случилось, что это просто репрессирован был кто-то и боялись оказаться рядом на фотографии и выдать знакомство с этим человеком. Или, например, квитанция, просто чудом сохранившаяся, как и все эти бумажки, просто чудом уцелевшие. Какие-то маленькие бумажки, которые обычно не хранят, но каким-то образом пережившие многие поколения. И квитанция, напечатанная явно до революции, какая-то коммунальная, об оплате по дому Балаева, это гриф на этой квитанции. А подпись внизу – управдом Балаев, то есть в 17-м году использовали квитанцию дореволюционную, но хозяин дома превратился в управдома. И ясно, что несколько лет спустя просто сгинул, скорее всего. И вот так много таких маленьких вещей, которые, если эта бумажка пропадет, просто перестанут существовать. Или какой-то рассказ о жизни человеческой, которая тоже, стоит этой бумажке исчезнуть, и мы не узнаем, ни про этого человека, ни про то, что с ним связано.
RadioBlago: Каждая книга Веры Хлебниковой бережно и с любовью собрана, или лучше сказать – выбрана, из того, что обычно считается мусором. Но, помещая каждый клочок бумаги, фотографии, обертки в контекст нового сюжета, художница рассказывает истории людей, навсегда оставшихся в прошлом.
Вера Хлебникова: А другая книжка, где тоже использованы старые фотографии, началась примерно в 90-м году, Это был первый период в нашей истории, на нашей памяти, и на памяти наших родителей, когда можно было что-то напечатать без цензуры. Эта книжка состоит из газетных объявлений, начиная с 90-го года, может быть, 91-го, которые просто ножницами вырезала из газет, потому что в газетах была такая система — ты посылаешь объявление, и его печатают бесплатно. Ты ограничен только количеством знаков, потому что ты не должен превысить какую-то норму. А покупая газету, человек оплачивает то, что было напечатано. Никакой цензуры, ты все, что хочешь, можешь объявить. Кроме каких-то объявлений полезных, о продаже и покупке, в этих газетах, которые тогда издавались: «Из рук в руки», «Все для вас»… Там начинали появляться просто целые разделы с такими посланиями в Космос. Потому что люди настолько нуждались в возможности что-то о себе сообщить, даже не конкретному адресату, там редко кто-то имеется ввиду конкретный, а просто вообще – посылали это куда-то туда, в пространство, во Вселенную посылали такие послания. Поэтому это так и называлось «Послания», вот эти разделы. И иногда там были какие-то безумцы, сумасшедшие, иногда история какая-то житейская, иногда что-то такое душераздирающее, как самое первое объявление, которое я вырезала, было такое: «Я умираю. Остается ребенок – прелестная девочка 5 лет. Нужны любящие родители-усыновители». И во всех этих объявлениях были адреса, по которым можно были связаться с этим человеком, и были телефоны, но я ни разу этого не сделала, не было в этом нужды. Но зато была нужда в том, чтобы увидеть лицо. Очень хотелось увидеть, кто за этим стоит. И были фотографии тоже из такого мусорного архива дальних родственников, где я ничего не знаю о том, кто там изображен, и страшно хочется узнать, что там, что за история, связанная с этим человеком. И я в этой книжке соединила фотографии и объявления. Это немножко похоже на то, что делают режиссеры, когда Гамлета одевают в современную одежду. Только наоборот. Таким образом, этим объявлениям, которые сюжеты для рассказа, но только очень сжатые, очень-очень сконцентрированные, они, в общем, вне времени. Теперь уже вовсе нельзя по этим телефонам и адресам спустя столько времени обращаться, но нет возможности превратить в жизнь вот эту какую-то ситуацию. Зато, когда они соединились с этими лицами, для меня они превратились в истории этого персонажа, и мне кажется, что какой-то удалось придать им статус литературы или важного сообщения таким образом. То есть эти житейские истории, они получили вот такую поддержку, превратившись в текст книги с этими фотографиями в качестве иллюстраций.
RadioBlago: Следующий экспонат на выставке – автобиографический. Правда, эту книгу назвать собственно «книгой» сложно, нужно подключать воображение и вспоминать детство, чтобы понять замысел автора. Название работы «55 незначительных воспоминаний».
Вера Хлебникова: Это шкафчик с 55-ю маленькими ящичками и на них написаны номера. И мне было 56 лет, когда я совершенно случайно его увидела и его обрела. И я решила так с ним поступить – каждый ящичек, это такой секретик, вот как прикрывали мы в детстве девочки какие-то сокровища стеклышком, но только здесь на стеклышках коротенькие какие-то, превращенные совсем в хокку тексты «55 незначительных воспоминаний» по одному за каждый год жизни моей тогдашней. За каждый предыдущий год. И они совершенно неважные и незначительные. И они одновременно ужасно важные и существенные, которые никогда не забудешь, которые совершенно на всю жизнь остались, все ощущения с этим каким-то мгновением связанные. Но они настолько эфемерные, что они не годятся ни для каких-то мемуаров или каких-то биографических произведений, автобиографии. А вместе с тем, до сих пор каждое из них внутри живет и существует. И то, что лежит в ящичке, иногда прямо связано с текстом, который относится к году жизни, иногда как-то косвенно, и только я знаю, каким образом связано. И получается, что через такие коротенькие совсем тексты все равно рассказывается вся жизнь, потому что там появляются те, кто важен и существенен для жизни: какие-то друзья, какие-то ситуации. Они через косвенные коротенькие моменты тоже все присутствуют. Вот пришла подруга на выставку, вытянула первый попавшийся ящик и прочла там о себе.
RadioBlago: Собирая по кусочкам фрагменты повседневной жизни героев прошлого, художник намечает общий портрет человека, который жил в конкретную эпоху. Реконструкция ускользнувшего времени происходит даже не в самом произведении, а в сознании посетителей выставки. Автор лишь дает направления мысли, задает вопросы, подчеркивает и подмечает в потоке устаревшей информации то, на что упал его взгляд художника. И тогда чудом сохранившиеся обрывки бумаги собираются в общий календарь с четкой последовательностью, словно повторяя ход истории.
Вера Хлебникова: Календарь так – там 13 частей, это 12 месяцев, а 13-й – это приложение в конце календаря. Всякие чрезвычайно важные сведения, которые нам хотят сообщить, без которых мы не сможем прожить следующий год. Но листочки в этом календаре – начиная с 1924-го года. Там 50-е годы, 40-е. И тоже совершенно непонятно, как такой листочек, на котором и записей каких-то памятных нет, как он мог сохраниться, не понятно. И вот иногда получается 3 или 4 листочка на какой-то день, потому что они 49-го года, другой 58-го, третий 70-го. Этот календарь, его надо было бы еще дальше продолжить и дополнить, потому что за несколько лет, с тех пор, как я его сделала, еще, наверное, листочков 10 у меня накопилось, просто найденных на улице или на даче найденных. По-моему, какой-то был полуразоренный календарь. И те, которые новые, в 2008 году, когда я это делала, календарь просто был куплен в магазине, но это было для того, чтобы какую-то конечную дату тоже образовать. А самый первый – листочек 1924-го года, это тоже фантастика! Вот как может листочек 24-го года дожить до 2008-го. С 1924-го по 2008-го? Но вот в этих бумажках есть какая-то загадочная мощь, потому что кажется, что они совершенно бедные, что они не хранятся, улетают, но невозможно представить, что у них такая долгая жизнь. Часто бывает, что эти бумажки переживают своих современников, владельцев и остаются храниться. И мне хочется дать возможность дальше продолжить существовать, потому что в них заключено время, заключен некий рассказ. Помимо того, что они сами хотят нам рассказать, еще прибавляются какие-то ситуации, которые мы можем реконструировать, которые легко у нас в голове автоматически возникают, когда мы смотрим на эти бумажки.
RadioBlago: В маленькой комнатке выставочного зала галереи Роза Азора на стене развешены раскрытые старые дамские сумочки, а в них – настоящее сокровище. Почтовые карточки начала прошлого века, фотографии, квитанции, рецепты, полезные советы и любовные записки. Преодолев первый момент смущения, зритель запускает руку в чей-то внутренний мир и, решившись заглянуть в эту замочную скважину, уже не может остановиться в своем исследовании прошлого.
Вера Хлебникова: То, что лежит в сумочках, это продолжение книжки «Избранное». И на той выставке, для которой был сделан этот проект, там было больше 20 сумочек. Сначала нужно было переломить какое-то табу, переломить, чтобы начать рыться в этой сумочке, хотя ты понимаешь, что это какой-то объект художественный, что это не какая-то реальная старушка. Но вот в моем детстве были такие старушки, барыни старые бывших времен, которые ходили в шляпах с цветочками, в пальто до пят и к груди прижимали ридикюльчики, в которых наверняка хранились письма, открытки, фотографии и, может быть, квитанции за электричество 18-го года. Сейчас, по-моему, таких старушек не сыщешь, но вот этот образ там есть, в этой работе, и это – сначала боишься туда заглянуть, а потом я видела, как на выставке, когда их висело 20 штук. И все делали вот так: рылись в своей сумочке и заглядывали в соседнюю, потому что они думали, что, пока они роятся в своей, в соседней будет какое-нибудь сокровище, и сосед его схватит прежде чем они, потому что это все можно купить и унести с собой. Ясно, что примерно такие же были у старушечек. Вот они хранили же, не расставались с ними. И с сумочками не расставались, не выкидывали их, хотя они, конечно, все уже такие потрепанные.
RadioBlago: Случается, что такие приветы из прошлого находят отклик в настоящем. Как призналась автор, ей не жаль расставаться со своим богатством, ведь тем самым она продлевает жизнь своим героям из стародавних времен.
Вера Хлебникова: Если присмотреться, то выясниться, что это тщательно отсканированные, напечатанные, заламинированные, чтобы можно было их перебирать без ущерба… Все-таки это не оригиналы, это оттиски. И если это билет троллейбусный, то у него крошечными ножницами маникюрными вырезаны все эти вот зубчики, то есть, на самом деле, это можно возобновлять. Напечатать снова, добавить туда в сумочки, что разошлось.
Мне нравится, как вокруг этих историй образуются еще истории, потому что у меня есть друг, который живет в Финляндии. Русский художник, но так случилось, что он уже давно живет в Финляндии. И у него есть еще финские друзья. И я делала совместную выставку с замечательных художником Пашей Маковым, у нас была совместная выставка в Эстонии. И потом Саша, не Паша Маков, а Саша, который живет в Финляндии, мне рассказывает, что он поехал на другой конец Финляндии, пришел в гости к своему другу и видит эти картинки из моих сумочек у своего финского друга на стене, еще с какими-то веточками, из них собрана какая-то композиция. Его финский друг, не зная, что я знакома с Сашей, который живет в Финляндии, приехал в Таллин, попал на эту выставку, купил себе этих картинок из сумочек и сделал себе на стене в рамочке какой-то коллаж из них. Я могла бы никогда об этом не узнать, но так получилось, что я об этом узнала. И я очень рада, потому что это такие вот кольца. На целом свете образовываются, закольцовываются вот такие круги, которые расходятся от какой-то там забытой судьбы, которая вообще могла бы раствориться и не быть никому известной. Но вот так останется там где-то в Финляндии, в маленьком городке и это хорошо.
RadioBlago: В ряду таких мемориальных проектов особо выделяется серия рисунков гравюр, стилизованных под изображения 19 века. «Sir Landseer Bull Book» – так озаглавлена серия, посвященная знаменитому английскому художнику анималисту сэру Эдвину Генри Лэндсиру. О трагической судьбе этого живописца, скульптора и автора гравюр Вера Хлебникова рассказывает в своих работах.
Вера Хлебникова: Я ее придумала, эту книгу, этот альбом, лет, наверное, 15 назад. Мне попалась в руки книжка на английском языке, она называлась «Оборотная сторона холста», и она была о судьбах художников, о том, как художники умирали. О последних днях разных художников известных. По-разному складывалась жизнь у художников. Но вот одна история меня очень взволновала. Это была история о знаменитом минималисте. Сэр Ландсир, это был любимый художник королевы Виктории, он был другом Теккерея, Диккенса. Он был автором скульптур на Трафальгарской площади. Он был живописец и график тоже. Брат его был гравюром, который печатал его гравюры и продавал. Он был очень богатый человек, очень знаменитый человек, но в конце жизни сделался одиноким, сошел с ума, еще это усугубилось алкоголизмом. И совершено один жил, заброшенный всеми, покинутый. Жил. Вот у него была какая-то служанка домработница, и больше – все. Больше никого не было вокруг. И он, как машина заведенная, говорил только одно слово bulls, bulls, bulls. Бык, бык, бык – быки, быки, быки. И целыми днями рисовал. Поскольку был настолько художник, что даже в безумии своем не прекращал этого делать. Но рисовал только то, что начинается со слова «бык». Например, бычья лягушка «bullfrog». Или bulrash, что, судя по словарю, водное растение такое. История подлинная. Слова все, которые служат подписями к картинкам, тоже подлинные, они из словаря. Но сами картинки – это мои коллажи, как бы попытки реконструировать, а скорее попытки понять, что мог рисовать безумный художник анималист, который прекрасно знал и рисовал животных. Но при этом животные все вот такие безумные. Как, например, мог выглядеть bulldog, нарисованный в такой ситуации. У меня это из быка и бульдога, собаки, монстры. Вот такие химеры. То есть эти гравюры теоретически могли быть, и им сделаны, сами эти рисунки, изначальные. Но у меня они, конечно, безумные, потому что ситуация сама безумная. Это мои коллажи, такая фикция, но с реальной основой.
RadioBlago: В каждом экспонате выставки «Семь книг» чувствуется особый взгляд художника на мир, та призма, через которую творец смотрит на окружающую действительность в поисках красоты. Даже самые простые и тривиальные вещи с руках Веры Хлебниковой становятся прекрасными и многозначными. Так вышло и с найденной ею коробкой с почтовыми марками. Получилось огромное полотно во всю стену галереи, протяженное во времени и пространстве.
Вера Хлебникова: Вот этот альбом называется «2000 марок». Это коробка, в которой лежит 100 листов. На каждом листе сколько-то марок и вместе это собирается в такое число – 2000. И на этой коробке еще крышечка от монпансье Гостпищетрест. Коробочка жестяная, но она тоже напечатана, как и марки. Не подлинная, а печать шелкографская. История, изложенная на письме в начале этого альбома, объясняет, как я все это нашла. Неизвестно, каким образом и кто это все собирал, но я это нашла все в крошечной коробке. Совершено не понимала, что там будет внутри. От родственников мне попало как часть архива родственников, в том числе и такая коробочка. А оказалось, что в этой крошечной коробочке лежат крошечные аккуратно упакованные сверточки, в каждом из которых по сотне марок, а в общем всех этих марок больше двух тысяч. Все они аккуратно отшпарены, оторваны от конвертов, и на всех них штампы почтовые, того времени, когда эти марки были в ходу. Их напечатали огромное количество, огромные тиражи. Их напечатали в 1913-м году в честь 300-летия Дома Романовых. Но потом они в 1914-м, 1915-м еще допечатывались. И во множестве ходили. Они до сих пор стоят дешево, потому что их было немыслимое количество. Но тут смешно, что значит, штампы – это вся география тогдашней России, это Гиссен-Форкс, который тогда был частью России, Хельсинки, Варшава и станция Березайка, которую мы знаем из детской песенки, что «станция Березайка, кто хочет, вылезай-ка!». А оказывается, она существует, существовала по крайней мере тогда, в прежние времена. И совершенно непонятно и невозможно понять, зачем такое количество собиралось, к чему это все было. Понятно, что, если бы это были новые марки, не успели ими воспользоваться, закупили для каких-то целей. Но зачем надо было такое количество собирать? То есть они во многих коллекциях есть филателистических. Но я уверена, что ни у кого на свете их нет вот так, две с лишним тысячи, в таких количествах.
Я из этого сделала такой коллаж, ковер. Можно перелистывать листы в альбоме, смотреть один за другим. А можно все стены заполнить таким ковром, пэчворк, такой лоскутный ковер из этих марок, потому что в них есть, как и во всех больших количествах, некая магия завораживающая. Можно разглядывать эти штампы, читать эти названия и путешествовать вместе с этими письмами по России тогдашней, потому что здесь вот есть Петербург, потом в 1914-м году уже Петроград, штемпель, потому что отказывались от немецких корней в словах с началом войны мировой и так далее. Тоже есть такие маленькие возможности реконструировать какую-то ситуацию историческую. Можно как на абстракцию на это смотреть, а можно такие ниточки протягивать к именным, историческим и личным историям.
RadioBlago: Единственная книга на выставке, полностью лишенная текста, так и называется «Безымянные». По словам автора, это очень честное определение, ведь даже она не знает почти никого на тех снимках, которые вошли в этот небольшой альбом, превращенный из стопки плоских листов в объемную конструкцию.
Вера Хлебникова: Она единственная, где нет текста, весь текст в названии. Название «Безымянные», потому что, действительно, практически никого из этих людей не знаю. Этих фотографий тоже архивных, но некому теперь уже объяснить, кто это на них изображен. И ясно, что вместе все эти люди, конечно, не могли собраться, потому что там тоже – фабрика Везувий, спичечная, ее работники. Какие-то дамы и господа на финском взморье. Но здесь они все на фотографиях так доверчиво смотрят на нас из совсем дальнего прошлого. И здесь они мною собраны в единую группу, компанию, толпу такую, которая перед нами стоит и на нас глядит. Когда смотришь на эти старые фотографии, вглядываешься в лица, пытаешься тоже догадки строить. Никогда не будет понятно, ошибочны эти догадки или нет. Вот такая компания. В остальных книжках есть текст, а здесь сообщение скорее визуальное, потому что это и книжка, можно ее листать, а можно просто, как на скульптуру, на нее смотреть, на бумажную такую скульптуру. Я их всех вырезала вот так по контуру, чтобы они выглядывали один у другого из-за спины. Из-за каких-то китайцев выглядывают какие-то господа, потом какие-нибудь коммунистическая ячейка из-за спины господ и так далее. Вот так вот все перемешено.
RadioBlago: Выставка Веры Хлебниковой в галерее Роза Азора будет проходить до 14 февраля по адресу: Москва, Никитский бульвар, 14. Метро «Арбатская».
На этом выпуск программы «Время культуры» подошел к концу! До встречи в выставочном зале!
