Сегодня в нашей программе – репортаж об открытии сразу четырех выставок. Этот формат – «Четыре в одном» – фирменный знак Музея актуального искусства #ART4. В музее одновременно открываются выставки разноплановые, но всегда – актуальные. Фотоработы Бориса Михайлова соседствуют с московским концептуализмом конца XX века Эдуарда Гороховского, «лагерными рисунками» Бориса Свешникова и инсталляциями молодого художника Ильи Федотова-Фёдорова.
А начнем мы репортаж об открытии «Четырех в одном» с экспозиции, посвященной Борису Свешникову – представителю «неофициального искусства», известного, прежде всего, своей «лагерной сюитой» – или, как ее еще называют – «Гулаг-артом». Художник родился в 1927-м. Когда ему было всего 19 лет и он был студентом Института прикладного и декоративного искусства, Свешников был арестован по обвинению в «антисоветской пропаганде» и отправлен в концлагеря. В следственном деле представлен образец этой пропаганды молодого автора: «Художники у нас рисуют не то, что хотят, а то, что им скажут». Смело по тем временам. Этапированный в лагерь в Коми, Борис Свешников вначале был послан на земляные работы. Он находился на грани жизни и смерти и выжил лишь благодаря тому, что его назначили сторожем в деревообрабатывающий цех. Там была художественная мастерская, в которой и началась «лагерная сюита». Как она создавалась, - рассказывает коллекционер Игорь Маркин – основатель Музея актуального искусства ART4.
Игорь Маркин: Человек чудовищно трагической судьбы. Вот это период до отсидки, примерно ему здесь 16 лет. Автопортрет. Дальше он написал любимой какое-то дерзкое письмо, его посадили, потому что в письме он хотел подорвать общественный строй. Самая вершина творчества его была именно во время отсидки. Вот эти лагерные рисунки пронизаны болью и отчаянием.
Выше этого он не поднялся, но это очень круто, прямо, мировое искусство – было создано в лагере. В лагере он получал не только тонкие перья и тушь, и листы, которые потом отдавал обратно на волю, но и каким-то образом краски, грунт и кисти.
RadioBlago: Тонким, точным штрихом Свешников пишет поля или залы, где маячат фигурки заключенных и охранников. Вечная мечта о недосягаемой свободе, воплощённой в безбрежных зимних просторах. Лагерная тема не отпустила художника и после его выхода на свободу. К этой сюите, созданной в 50-60-е годы, позже прибавился графический цикл “Альбом для рисования”. Образцы “Гулаг-арта” Бориса Свешникова впервые были опубликованы в изданном Михаилом Шемякиным альманахе “Аполлон” в 1977-м году – и стали в свое время сенсацией. Коллекционер Игорь Маркин утверждает, что интерес к “лагерным работам” Бориса Свешникова не пропадает и сейчас.
Игорь Маркин: Сейчас такой чудовищный кризис, и настолько русское никому не нужно, что в разряд неликвидов переходят практически все художники, живущие и не живущие. В том числе и Свешников. Но вот лагерная живопись, лагерная графика крайне популярна.
RadioBlago: Реабилитировали Бориса Свешникова после смерти Сталина. Все это время художник продолжал работать, занимался иллюстрацией произведений Гёте, Гофмана, Метерлинка, Андерсена, братьев Гримм, Паустовского. В работах - от ранних графически четких полотен он перешел к своеобразным цветовым “паутинкам”. Его героями оставались романтизированные “зэки”, либо просто чудаки и бродяги. То, как изменялся стиль художника, - постарался представить и куратор выставки Игорь Маркин.
Игорь Маркин: Вышел на волю и начал трансформироваться. Мы видим, переходя из зала в зал, некие трансформации, приходим к совершенно кислотному сознанию в поздние годы. Пуантилизм, где пространство прямо кишит какими-то образами. У него изменился цвет, изменилось сознание. Последняя работа из тех, что на выставке, - в 1997-м году.
RadioBlago: Борис Свешников умер в 1998-м году. Свою трагическую жизнь он прожил с ощущением “мира иного” – сказочного и в то же время меланхолически-скорбного. Значительная часть его работ хранится в американских собраниях – в Музее современного русского искусства в Джерси-сити и в Музее Циммерли университета Рутгерса.
А сейчас – об экспозиции, пожалуй, самой неоднозначной. Работы Бориса Михайлова – признанного во всем мире фотографа – до сих пор вызывают споры. Одни возвышенно называют их «символами социальной документальной фотографии», другие – лаконично-негативно именуют их «мерзость». Как бы то ни было, но выставки Михайлова проходят на самых престижных площадках: в Музее современного искусства Стеделик в Амстердаме, в Выставочном зале современного искусства Кунстхалле Цюриха, в Музее Виктории и Альберта в Лондоне, Музее современного искусства МоМА в Нью-Йорке. В 2000-м году автору присудили престижную премию ХАззельблАд – её сравнивают с Нобелем по фотографии. Коллекционер Игорь Маркин называет Бориса Михайлова самым известным постсоветским фотографом.
Игорь Маркин: Это просто талант. Представляете, человеку с камерой в зародившемся Советском Союзе пробиться в мире, где сотни миллионов людей с камерами бегают и считают себя тоже фотографами. Только за счет таланта можно подняться на самый верх. Борис Михайлов – топовый наш фотограф без всяких скидок по мировым масштабам. Он единственный такого уровня. Можно вспомнить до этого поколения – Родченко, допустим – поколение первого авангарда, там были топовые мировые фотографы. В наше время – это Борис Михайлов. Вот талант, гений.
RadioBlago: Борис Михайов родился в 1938-м году в Харькове. Первой серией стал цикл работ, получивший название «Наложения». Фотограф накладывал изображения друг на друга, вызывая тем самым неоднозначное прочтение сюжета – как правило, провокативное. Отметим еще две серии: «Соц-арт» и «Лурики», в которых автор раскрашивал изображения вручную. С помощью цвета он не просто усиливал эффект, но менял и трактовку изображения. Михайлов прославился портретами харьковских бомжей (в серию «История болезни» вошли четыреста фотографий) - и пейзажами. Часто фотограф снимает себя и свою жену Виту. Представлены и фотографии из серии под названием “У земли”. Коллекционер Игорь Маркин рассказал о том, как создавались работы из этого цикла.
Игорь Маркин: Эта серия фотографий очень большая, она есть полностью в Нью-Йоркском музее, 140 фотографий. Здесь представлена только часть – около 40 штук. Серия называется “У земли”. Он фотографировал, ходил с камерой и незаметно нажимал кнопку с пленкой – и поэтому это выставлено на уровне пояса, мы чуть-чуть подняли. Реальная харьковская жизнь. Это очень красиво – те, кто понимает.
RadioBlago: Последние полтора десятилетия Борис Михайлов живет в Германии. Выставляется и издаёт книги за границей, а снимает Михайлов по-прежнему в родном Харькове. И то, что попадает в его объектив, сложно описать как ностальгию. Сила Михайлова – в паузах. Специалисты видят в его работах почти физически ощущаемое напряжение. Непереносимую тревогу и даже какой-то ужас Михайлов демонстрирует вытянутой пропорцией кадра, крошечным клочком неба в углу. Но все – специалисты и любители - неизменно ждут от него новых открытий и провокаций. Чтобы было, о чем поспорить.
RadioBlago: Следующее имя в «квартете» представленных художников – Эдуард Гороховский. Его называют одним из классиков московского концептуализма. Отметим, что Гороховский блестяще владел не только кистью, но и словом. Он точно описал и свою биографию, и свое отношение к искусству. Так, художник считал: «Не нужно заталкивать в картину великие идеи добра и зла. Я их оставляю за дверью мастерской, отделяя всё жизненное от того, что связано с моей работой. Картина для меня – пластический объект. Моя забота мастера-ремесленника: предельно виртуозно при помощи собственного метода, сообразно своим эстетическим воззрениям исполнить поставленную пластическую задачу…» У коллекционера и куратора Игоря Маркина с Эдуардом Гороховским связаны личные воспоминания.
Игорь Маркин: Гороховский – мой учитель. Так случилось, что на заре коллекционирования, в начале 2000-х годов я с ним познакомился и попал под его влияние, общался с ним достаточно много и считаю его своим учителем. Это один из художников, яркий представитель концептуализма. Такой школы, которая включает и Кабакова, и Булатова, всех наших известных мировых звезд.
RadioBlago: Сам Эдуард Гороховский говорил: «То, чем занимались я и мои друзья, - стало носить название «неофициальное искусство». Тогда оно было абсолютно свободным, так как не выставлялось, не продавалось и было абсолютно не идеологизировано. Эдуард Гороховский переехал в Москву из Новосибирска, в 1974-м году. Сразу же в столице он познакомился с группой художников, именуемой сейчас «Сретенский бульвар». Семидесятые годы были заполнены интенсивной работой над поисками новой пластической выразительности. Художники общались между собой, обсуждали сделанное, дискутировали. Публикации о московских «неофициальных» авторах начали появляться с 1979-го года в парижском журнале “А-Я”, который издавал русский художник Игорь Шелковский. До появления этого журнала власти, знавшие о существовании неофициального искусства, не реагировали на него. А вот когда журнал стал проникать в Россию (и не только в неё), а факт существования неофициального искусства стал известен миру, советская власть тут же прореагировала репрессиями. Все так называемые «неофициальные художники» многократно вызывались на допросы в КГБ. Там от них требовали отречения от журнала и его осуждения. Но публичного отречения не произошло. Тогда все художники лишились работы – но их спасла перестройка и последовавшие за ней выставки – в стране и за рубежом, поездки в разные страны. Эдуард Гороховский был востребован на Западе. Там большой интерес вызвал его метод - Гороховский работал с фотографиями, его называют пионером отечественного photo-based art. На выставке “Четыре в одном” ее куратор Игорь Маркин представил и те работы художника, что базируются на фотографии - и те, что нет.
Игорь Маркин: Почему он использовал старые фотографии? Потому что они придают вес и настоящесть работе.
Работы с пространством, со временем. Я у него как-то спросил: «Почему все работы монохромные». Он сказал, что цвет – это сильная личность, надо с ней аккуратно.
Тут и современные фотографии. Это явно современная, предпоследний год жизни. Кстати говоря, очень сильные.
RadioBlago: В последнее время Эдуард Гороховский жил в Германии, много работал и выставлялся. Незадолго до смерти – а умер он в 2004-м, только-только отметив свое 75-летие – художник признавался: “За спиной у меня более 220-ти выставок во многих странах мира, в том числе и в России. Я счастлив от того, что могу сегодня жить и работать, где хочу и как хочу, не оглядываясь и ничего не боясь”.
RadioBlago: И, наконец, о последнем художнике чьи работы были представлены в проекте «Четыре в одном» в Музее актуального искусства ART4. Это один из поколения молодых художников, кому основатель музея и куратор проекта Игорь Маркин прочит неплохие перспективы. Илье Федотову-Фёдорову нет еще и 30-ти. Журналисты – иногда с иронией – пишут, что он участвует в каждой второй групповой выставке современного искусства в Москве. В пространстве музея Илья представил сольный проект. Вот что он сам о нем рассказал в #интервью корреспонденту радио "Благо".
Илья Федотов-Фёдоров: Выставка называется «Коллекция розовой книги номер один». Я предполагаю, что это будет серия выставок.
Идея выставки – это сохранение генетического материала для передачи его будущим поколениям. Но при этом, если это будет биологический подход, это будут виды, которые представляют биологическую ценность сегодня, которые, например, на грани вымирания или очень редкие. Я здесь беру виды, которые абсолютно не едкие на данный момент, но никто не знает, что с ними произойдет через 100 лет. Возможно, даже обычное, привычное растение, как клен, может через 100-200 лет мутировать и полностью исчезнуть. А что будет через тысячу лет – невозможно понять, поэтому проект называется «Коллекция розовой книги». Здесь я систематизирую вот эти, привычные нам, с первого взгляда, объекты. Но на самом деле, через 500 лет это будут объекты биологической значимости и ценности.
RadioBlago: В музее ART4 Илья Федотов-Фёдоров сделал инсталляцию из двух комнат. Первая — это кабинет биолога: в нем герой как будто работает над схемами, чертежами и формулами — там художник собрал графические работы. Второе помещение — это лаборатория, где собрана коллекция идеальных биологических экземпляров. Там разместились аквариумы с подвешенными в них органическими объектами: коконами бабочек, кусочками осиных гнезд, ветками и камнями. Эта выставка, как говорит сам художник — история про коммуникацию с далеким будущим. Но не только. Это и история одиночества и невозможности быть понятым другим человеком. Рассказывая о выставке, Илья приводит сравнение: два человека идут по лесу, и один обращает внимание на грибы, а другой – на мох. Этот лес запомнится двум людям абсолютно разным. Свои воспоминания художник воплощает в объектах: эти гербарии, аквариумы и формалиновые колбы — ячейки его памяти.
Илья Федотов-Фёдоров: Есть принцип, по которому я часто выбираю вещи. Я не люблю вещи красивые, идеальные, например, очень стройные. Я, скорее, выберу что-то кривое, возможно, сухое, что выбивается из общей массы. Например, если вы в поле и там растут полевые цветы – одному из растений, когда прорастало, мешал камень. Пусть будет это ромашка, и она приобрела извилистую форму, и она абсолютно не похожа на других. Она, может быть, из-за того, что долго росла, стала более сухой, более простой, у нее может быть меньше лепестков, но я, скорее, выберу ее, потому что она для меня ценнее. Почему она так выглядит? Потому что у нее был сложный путь, именно поэтому я ее выбираю.
RadioBlago: На самом деле, Илья Федотов-Фёдоров художником стал почти случайно. Он готовился быть генетиком – поэтому и поступил на зооинженерию, на подразделение генетики, и представлял себе свою будущую жизнь без людей, зато с микроскопом и в архивах. Но потом факультет решили закрыть – и Илье пришлось искать себе другую сферу применения. Погостив три месяца в Америке, он понял, что его новым делом жизни станет современное искусство. В итоге молодой человек решил пойти учиться в «Свободные мастерские» при Московском музее современного искусства. В это время он пробовал всё: занимался перформансами, фотографией, видео, медиапоэзией, скульптурой и инсталляциями. Когда в итоге поступил в Школу Родченко, понял, что не способен заниматься диджитал-искусством. Хотя сначала Илья хотел уйти в классический сайнс-арт, где 80 % науки и 20 % искусства, где, действительно, нужно быть больше учёным, чем художником. Этот путь оказался не для Ильи – сейчас Федотов-Фёдоров называет своё искусство биоартом, потому что на его работы больше влияет изучение биологических исследований, чем изучение философии или экономических теорий.
Илья Федотов-Фёдоров: Обычный классический художник в классическом понимании использует кисти, краску, холст, доску, масло и т.д. – это его инструменты. Его картины во многом зависят от того, какой цвет он выберет, какое масло выберет, какого качества холст он выберет, но сюжет от этого, конечно, не зависит. Я могу выбрать абсолютно те же материалы, просто, я работаю не с красками и холстом, я работаю с камнями, веточками, бабочками и т.д. Но из них я могу создавать абсолютно любые сюжеты. И я думаю, что я буду развивать именно эту тему сюжета, а не тему новых красок или новых средств.
RadioBlago: Как не состоявшийся биолог и генетик, художник Илья Федотов-Фёдоров видит весь мир как универсальную эко-систему.
Илья Федотов-Фёдоров: Я все вижу как единую биосферу, для меня нет разницы между человеком и ромашкой, для меня это все одно биологическое поле и все организмы в этом плане для меня равны. Я рассматриваю с биологической точки зрения, меня интересует структура, как это устроено, как это развивается и т.д. Никаких подтекстов и социальных смыслов я в это не вкладываю – и, безусловно, я знаю, что в обществе есть разница между отношением к кошке и отношением, например, к рыбке. Даже между ними есть разница, потому что кошку человек больше олицетворяет с собой. Это домашнее животное, их жалко и т.д. Но, например, с насекомыми прошло мое детство. Я практически не общался с людьми, и все мое детство прошло в общении с муравьями, бабочками, ветками. Для меня это естественно, и то, что я это использую, это, скорее, дань памяти. Я очень трепетно к этому отношусь – я, действительно, очень люблю это.
RadioBlago: Илья Федотов-Фёдоров называет себя Человеком Созерцающим – и в жизни, и в творчестве. Он не стремится примкнуть к какому-то направлению, войти в какую-либо арт-группу.
Илья Федотов-Фёдоров: Не ассоциирую себя ни с одним направлением. У меня получается достаточно замкнутая работа в себе. Я, скорее, работаю с собой, со своим детством и с какими-то своими вещами. Я смотрю на мир достаточно отстраненно, не только на мир искусства, в принципе, на любой мир. То есть я не вступаю в какие-то социальные, политические и другие вещи. Я наблюдаю, мне интересно, я сопереживаю, но у меня, скорее, позиция наблюдения. Мне интересно очень наблюдать.
RadioBlago: Главный объект наблюдения Ильи Федотова-Федорова – это природа. И то, что он уже занёс в свою Розовую книгу номер один.
Илья Федотов-Фёдоров: Мне кажется, сейчас, особенно в городе, в мегаполисах, например, в Москве есть дефицит природы. И есть ощущение ее истончения, то есть она постепенно ускользает. И вот эти природные объекты говорят об этом истончении, уходе человека от природы. Я не говорю, что это плохо, но это констатация факта.
RadioBlago: Молодой художник Илья Федотов-Фёдоров готов показать, насколько фатальными могут оказаться последствия такого отдаления человека и природы. Тем более, что в его планах – продолжить составление своей арт-Розовой книги. Но уже – в других выставочных пространствах. Проект “Четыре в одном” в столичном Музее актуального искусства ART4 завершился, но благодаря ему у нас была возможность вспомнить об именах художников знакомых, забытых – и новых. До встречи в программе «Время культуры» и в выставочных залах!
