Выставку «Караваджо и последователи» на днях открыли в Государственном музеи изобразительных искусств им. Пушкина в Москве. О том, как построена нынешняя выставка рассказывают директор Пушкинского музея #Марина Лошак, один из кураторов выставки Виктория Маркова и ученица Роберто Лонги Мина Грегори.
Всего три с половиной года назад, в феврале 2012-го, в Пушкинском музее завершилась масштабная выставка произведений великого итальянского мастера Микеланджело Меризи да Караваджо. Тогда ее посетило более 240 тысяч человек. Многие до сих пор помнят небывалые, даже для этого музея, очереди из желающих познакомиться с работами гения. Картины в Москву привозили из музеев Италии и Ватикана. В нашей стране существует лишь один подлинник Караваджо, он хранится в Эрмитаже. На упомянутой выставке в Пушкинском музее было показано 11 первостепенных полотен революционного мастера барокко.
В центре нынешней экспозиции — знаменитая работа Караваджо «Мальчик, укушенный ящерицей». Вокруг нее в трех залах расположились картины ведущих западноевропейских художников, которые в большой мере испытали влияние великого итальянца. Всего свыше 50 произведений живописи. Выставка «Караваджо и последователи» объединила произведения двух всемирно известных собраний — Фонда Роберто Лонги во Флоренции и Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина в Москве. Как известно, Караваджо приехал в Рим в конце 16-го века и всего за 10 лет сумел направить в новое русло всю историю мировой живописи. Однако в последующие века творчество новатора было практически предано забвению. И только благодаря многолетним усилиям выдающегося искусствоведа 20-го века Роберто Лонги имя Караваджо возродилось для всемирной истории искусства.
Директор Пушкинского музея Марина Лошак рассказала о том, как построена нынешняя выставка.
Марина Лошак: Эта выставка закономерное движение вперед после выставки Караваджо, которая была у нас в 11-м, 12-м году, это следующий шаг. И мы рассчитываем уже на некую осведомленность наших зрителей. Которые хорошо знакомы, благодаря этом проекту, предыдущему, с творчеством Караваджо, и которые уже внутри некого объема знаний. Выставка, которую мы сегодня представляем, это очень музейный проект, который осуществлен двумя музейными институциями, #музеем ГМИИ имени Пушкина и фондом Роберто Лонги, который, собственно, и предоставил нам 30 работ из собрания выдающегося ученого, искусствоведа Роберто Лонги, включая замечательную вещь Караваджо, которая за нашими спинами. На самом деле, эта выставка не только о Караваджо и его последователях, но еще и о самом Роберто Лонги, который своего рода открытие для нас, одновременно с теми замечательными произведениями, которые мы видим здесь.
RADIO BLAGO: Идея выставки принадлежит одному из ее кураторов Виктории Марковой, главному научному сотруднику и хранителю итальянской живописи Музея изобразительных искусств имени Пушкина. По нашей просьбе, она напомнила слушателям радио Благо, как развивалось европейское искусство до появления Караваджо и что именно он привнес в живопись.
Виктория Маркова: Появляется гений. И он предлагает что-то, чего никто не ожидал совершенно. Этого не было. И самое главное, что фон, на котором он появляется, был очень безрадостным, именно в живописи. Потому что в архитектуре, там свои явления. Архитектура как раз была в Риме на подъеме большом. А вот что касается живописи, то после высокого Возрождения, после Рафаэля, и после других художников, там, вы знаете, направление — маньеризм. Обычно маньеризм огульно ругают весь, что вот маньеризм — это упадок. Маньеризм это никакой не упадок, маньеризм это как бы последняя стадия стиля Возрождения, эпохи Возрождения, и поначалу это тоже направление, которое дает свои новые решения, варианты, предложения, и так далее, которые очень интересны. Но в любом случае, маньеризм проходит три стадии — но в любом случае, маньеристы и на первой стадии, и на средней, и на последней они все равно утверждали всегда, что прыгнуть выше уже того, что сделано великими мастерами, невозможно. Поэтому искусству осталось только повторять великие образцы. Повторять. Вот эта идея, вот в этом упадок и состоит. Утверждение, что искусство дальше уже не будет развиваться. Оно уже достигло своего пика, и ничего нового, продуктивного, плодотворного уже не будет создано. Искусству остается только повторять, изучать и повторять.
- Но с другой стороны не надо это воспринимать, как один художник, который все предлагает. Ведь это всегда эпоха. Эпоха либо художника как бы дает ему возможность идти вперед, и создает условия, которые способствуют вот возникновению новых идей и их распространению, а бывают эпохи, которые как раз даже очень талантливым от рождения художникам не позволяют раскрыться, потому что это такой период. И вот маньеризм, между прочим, таким и был. Были талантливые художники. Но искусство находилось в такой стадии. И дело в том, что в это время искусство в Западной Европе... Востребовано было что? Искусство Возрождения создало идеал, высокий идеал. Рафаэль в первую очередь. То есть, это искусство как бы преподнятое над жизнью. И это прекрасно. И Рафаэль, я утверждаю самый великий художник не только Италии, а вообще самый великий... Но к концу 16го века востребованным оказывается вот сама жизнь, вот чтобы жизнь получила какое-то отражение в искусстве. И Караваджо становится собственно рупором этого нового, этих поисков этого нового направления. При чем, это, повторяю, это было продиктовано жизнью, востребовано, понимали они это, бессознательно это было или сознательно...
- И это мы видим не только у Караваджо, но и у художников направления болонского, болонские академисты. То есть болонцы, потому что первыми революционерами как бы считаются болонцы, в том смысле, что вот они основали эту академию, а не академия, это группа была. Это никакая не академия в позднем его понимании, это никакая не парижская... Это была семейная мастерская этих братьев Караччо, это было три брата, два родных и один двоюродный. Они основали вот эту вот — семейная мастерская. И у них была программа, вот в чем все дело. И в этой программе, собственно, главным было то, что художник должен изучать натуру и работать с натурой. А маньеристы говорили, что нам достаточно смотреть на картины Рафаэля и срисовывать оттуда. И это уже обрекало искусство на какую-то безвыходность абсолютную. Повтор того, что уже было сделано. Обращение к натуре подсказывало художнику совершенно новое — нельзя терять этот контакт. Но если болонские художники говорили, что контакт натуры необходим на первой стадии работы, когда вы делаете подготовительные зарисовки фигур, рук, ног, фрагментов, целиком композиций и так далее. А потом художник как бы все равно создает какую-то идею, которая уже, да, да, пользуясь опытом художников Возрождения.
- То Караваджо утверждал другое. Он говорил — натура это единственное, что есть. Я пишу с натуры. Причем, он не изучал, в отличие от болонцев. Нет рисунков, он ничего не зарисовывал, ничего не делал. Он прямо с натуры писал.
RADIO BLAGO: Как пояснила ученый, многие ошибочно полагают, что Караваджо следует относить к реалистам. Тогда как это не совсем верно. Ведь понятие «реализм» имеет очень расплывчатые границы определения. Разумеется, во времена Караваджо его называли реалистом, но подразумевали несколько иное.
Виктория Маркова: Так вот Караваджо не бы реалистом. И хотя он не делал подготовительных рисунков и так далее. Писал непосредственно с натуры, но когда он писал с натуры, у него здесь, было то, что он хотел, вот здесь это уже было.
- Поэтому он писал, допустим,с цену — Гадалка. И это же описано в источниках, он говорил, что вместо того, чтобы подражать античным образцам, со статуй рисовать и так далее, он взял за руку проходящую по улице цыганку, привел ее в дом. И она вот как бы стала гадать юноше, который рядом с ней стоит. Эта композиция существует в двух вариантах, она описана в источниках. И существует она в капиталистских музеях в Риме и в Лувре. Но он показывает эти две фигуры, там нет ничего, там нет, как у голландцев, шкафчики, штучки-дрючки, детали, нос кривой, бородавка на носу и так далее. Мы видим уже образ абсолютно обобщенный. Это только фигуры, на нейтральном фоне, следовательно — это реальные вроде бы персонажи, но персонажи, обобщенные согласно представлениям художника, а представления у него были здесь. То есть, это не стадиальная работа, не то что он с натуры рисует, потом освобождается от чего-то, он сразу, он так воспринимал.
RADIO BLAGO: Неповторимые светотени на картинах Караваджо стали его фирменным знаком. Как выяснили исследователи, для того, чтобы написать портрет человека, который словно прожектором света выхвачен из полного мрака, художник завешивал мастерскую черным сукном и прорубал окно в крыше. Так, в абсолютно темной комнате на натурщика сверху подали лучи ослепительного солнца.
Виктория Маркова: И вот этот метод Караваджо, он был новым. Жизнью было востребовано вот такое, как бы поворот к жизни, к реализму, такая демократизация искусства должна была быть. Это кстати и процессы, которые в самой католической церкви происходили. Требования демократизации во многом были именно для состояния католической церкви характерны. Возникновение новых орденов, которые проповедовали бедность, нищенство и так далее. Поэтому когда говорят, почему он там изображает всяких там всяких нищих с грязными пятками и так далее. Это соответствовало неким установкам христианским, вернуться к христианству, к истокам как бы.
- И это стало очень нравится. При чем нравится не простым людям, не они же покупали, не они же определяли, а это наоборот высший клир. Его покровители — это кардиналы, это маркизы и так далее, которым это все нравилось. И его стали покупать, покровительствовать ему и так далее. И таким образом это искусство стало.. было понятно, рынок, собирали, уже говорили о том, что это востребовано. Но потом прошло два десятилетия. И стало востребовано немножко другое искусство. Это есть живой процесс развития искусства, больше ничего.
- Он открыл, конечно, у него свой метод работы, и об этом писали тоже современники, не только мы можем по картинам судить. Это известно, он завешивал стены своих комнат, своей мастерской темными тряпками. Там Манчини, такой был врач, папа Урвана VIII, который описал этот метод. Вот в чем метод? И потом сверху освещает светом. И вся молодежь стала следовать за ним. Все стали рисовать с натуры и освещать всех сверху. И это самое потрясающее. Все стали подражать. Но они, у них не было ни таланта его, ни умения. Они часто это делали просто не так хорошо. А школу они не проходили. Так что, Караваджо упрекали в том, что он как бы испортил живопись. Потому что они ушли от школы, когда нужно изучать, рисовать, а не пришли к результату. Путь гения — это всегда путь, который другие художники не могут повторить. Это тоже самое и Тициан, и Караваджо и все.
RADIO BLAGO: Важно, что сам Караваджо не стремился оставить после себя последователей. У него не было школы, как у других известных живописцев, не было учеников и он очень не любил, когда ему подражают. Потому и термин «караваджизм» появился спустя несколько веков после смерти мастера. Последователи и подражатели съезжались в Италию со всех концов Европы и самостоятельно учились у Караваджо, разглядывая его работы. И как это обычно бывает в таком случае, каждый увидел в живописи гения нечто свое.
Уникальная коллекция Фонда Лонги собиралась на протяжении полувека выдающимся итальянским историком искусства Роберто Лонги. Впервые в 1911-м году он написал научную работу, посвященную Караваджо, в которой рассказал о перевороте в искусства, произведенном итальянским гением. И в 1951 году в палаццо Реале в Милане Лонги организовал масштабную экспозицию работ Караваджо, после которой уже о мастере светотени заговорили все. Выставка в пушкинском наравне с великим живописцем предлагает внимательнее взглянуть и на фигуру искусствоведа, который совершил это великое открытие. Подробнее рассказала директор музея Марина Лошак.
Марина Лошак: Эта тема уже давно используемая нашим музеем, мы ведь говорим не только о художниках, мы говорим о личностях, которые вообще поле культуры определяют. Лонги был уникальной фигурой, в общем, это человек, который открыл Караваджо в начале 20го века. До этого, до появления Лонги и его увлечения Караваджо и пониманием, каким и насколько он был современен. Это ведь человек, который одновременно занимался остро современным искусством, писал о футуристах и открывал для себя на Венецианской биеннале Курбе с Моне и Ренуаром. И одновременно занимался Караваджо и смотрел на него взглядом очень современного молодого человека. А он написал диплом, когда ему был 21 год. И собственно вся его дальнейшая жизнь, это была жизнь человека, открывающего Караваджо. Это человек, который сумел транслировать и придать полное значение фигуре Поля да Франческа, который уже кажется нам, что всегда был, ощущается как уникальная фигура. То есть, огромное количество открытий. Это речь о том, что история искусств, в ней так же необходимы и так же значительны личности таких людей, как и личность самого художника. Поэтому это на самом деле об искусстве.
RADIO BLAGO: Роберто Лонги называют крупнейшим итальянским искусствоведом ХХ века. Его ученица, а ныне президент фонда его имени Мина Грегори рассказала нашим слушателям о том, каким человеком был легендарный Роберто Лонги.
Мина Грегори: Первое, что нужно сказать, что Лонги был человеком огромной культуры, не только фигуративной, то есть, в области изобразительного искусства, но и в области литературы. И что он был, это было признано всеми, одним из самых крупных писателей на итальянском в 20 веке, то есть, с точки зрения как стилист художественной прозы.
- И это очень важно, чтобы понять место Лонги во всей панораме культуры 20го века, интернациональной, что он вообще с одной стороны выдающийся историк искусства, а с другой — персонаж из области литературы, художественной литературы. Его такой двоякий образ.
- Он был очень остроумным человеком, кроме всего. И он то есть, владел уже ушедшим в прошлое искусством диалога, то есть, светской беседы. Его комментарии всегда были очень остроумным, часто даже едкими, и может быть иногда злословными. На любую тему, то есть, он мог свободно разговаривать с любым человеком в любом салоне на любую тему. То есть, он был к тому же блестящим светским человеком, к тому же остроумным. Помимо его огромной культуры, естественно.
- Лонги был очень сильно связан с французской культурой, современной ему. Поскольку итальянская культура базировалась на гуманистической традиции, то есть, имела другие корни. И вся современность происходила из Франции. Поэтому для Лонги момент его юности, то есть, в 10-е годы, была очень важна Франция. И все его открытия соответственно связаны с открытием французской живописи, французской критики, французской литературой, с французской современной культурой. И это помогает понять весь его путь, так сказать, ученого и писателя. И направление деятельности фонда Логни в настоящее время тоже обусловлено вот этой тенденцией, вот этой связью с Францией и французской культурой.
RADIO BLAGO: «Караваджо — это сама жизнь, застигнутая врасплох светом», — так говорил о своем кумире Роберто Лонги. Итальянский ученый и литератор, он совершил и множество других, не менее важных для мирового искусства открытий. В интервью нашей программе Мина Грегори рассказала лишь о самых значимых из них.
Мина Грегори: Лонги так же сделал много открытий и в других областях, не только в области Караваджо и караваджизма, нужно, например, процитировать его открытие болонской школы 14 века, поскольку он стал преподавать в университете Болонии и начал изучать болонский мастеров. И он смог продемонстрировать, что не только флорентийцы, которые в то время, в 30-е годы считались как бы максимумом всей художественной культуры того времени, но и болонцы, которые происходили от других художественных корней, были очень важны по своему. И не менее важные чем флорентийские художественные школы. Вот одно из его великих открытий, открытие болонской школы 14 века.
- И еще одним его открытием была феррарская школа живописи, которой он посветил в 1934 году одну из самых своих известных книг, которая называется как Феррарская школа или Феррарская мастерская, где он тоже реконструировал два века художественные в этом выдающемся центре, каким была Феррара.
RADIO BLAGO: Собрание Фонда Лонги охватывает практически всю историю итальянской живописи с 14го и по 20й век. В коллекции около 200 произведений живописи, их регулярно и с успехом экспонируют на различных выставках во многих странах. Но в России эти работы показываются впервые. Выбор организаторов остановился на произведениях тех живописцев, кого принято считать прямыми последователями великого мастера. Это Орацио Борджанни, Карло Сарачени, Анджело Карозелли, а также художники, приезжавшие в Рим из других стран, — испанец Хусепе Рибера, французы Валантэн де Булонь и Симон Вуэ, голландцы Дирк ван Бабюрен и другие. Однако воздействие творчества Караваджо на художественную жизнь Рима и всей Европы было столь велико, что его ощутили на себе не только прямые последователи мастера. К примеру, на выставке также можно увидеть работы Джованни Ланфранко и Гвидо Рени.
Коллекция Пушкинского музея хоть и уступила гостям главные залы, представлена с флорентийским собранием на равных. Специально к этому событию некоторые произведения, постоянно хранившиеся в фондах, отреставрированы и впервые показаны зрителям. Среди них картина неаполитанского караваджиста Баттистелло Караччоло, долгое время считавшаяся работой неизвестного автора, и раннее полотно испанца Хусепе Риберы «Апостол Иаков Старший». Картина представляет особый интерес как произведение из серии «Апостолы», еще пять картин из которой привезены фондом Лонги.
Кроме того, экспозиция позволяет познакомиться с произведениями, которые были недавно приобретены для Музея изобразительных искусств имени Пушкина — это большое полотно «Явление ангела святому Иосифу» Джованни Бальоне и картина «Старуха, греющая руки над жаровней» Гаспаре Траверси. Причем принадлежность последней картины кисти именно этого художника была установлена Викторией Марковой.
Виктория Маркова: Картины из нашего собрания, большая часть их представлена в экспозиции, в экспозиции итальянской живописи, французской живописи (Валантен), голландской (Конкурс?) и так далее. Но это совсем другая история, потому что в постоянной экспозиции они разбросаны по разным залам, они относятся к разным школам. И как цельное явление они не воспринимаются. Здесь впервые мы их показываем собранными вместе. То есть, последователи Караваджо, их называют караваджистами, здесь представлены как отдельное цельное явление, интернациональное явление: итальянцы, и французы, испанцы, голландцы и так далее.
- Наша коллекция меньше известна, чем коллекция Лонги, и не потому что она хуже. Это потому что мы сами ее отдельно как коллекцию не показывали, не пропагандировали. И в данном случае сопоставление с одной стороны обогащает представление о творчестве отдельных мастеров: например, Валантен здесь, и Валантен у нас, наш, говорю, что лучше и повторяю это с полной ответственностью. Но они обе картины на один и тот же сюжет. Это интересно посмотреть развитие мастера.
- Более такого здесь есть такие интригующие вещи, вот эта знаменитая серия Апостолы, относящиеся к раннему периоду творчества знаменитого испанского художника Риберы, который в Неаполе работал. Вдруг из этой серии у нас оказывается картина, которую я для музея приобрела лет 20 назад.
- Зрителям можно пожелать только интересного путешествия по этой экспозиции. Это интрига. Потому что они находят работы здесь, в следующем зале, они их могут сравнивать, размышлять над тем, что мы предлагаем в качестве устроителей выставки. Имея ввиду авторство, сами картины, какие им будут больше нравится, это уже дело зрителя
RADIO BLAGO: Выставка «Караваджо и последователи» продолжит свою работу до 10 января 2016 года в Главном здании Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина по адресу: Москва, улица Волхонка, 12. На этом выпуск программы «Время культуры» подошел к концу. До встречи в выставочном зале!
