RadioBlago: Здравствуйте, дорогие радиослушатели! В эфире программа «Время культуры».
Мы продолжаем знакомить наших слушателей с событиями Шестого Международного культурного Форума, который проходил в Санкт-Петербурге с 16 по 18 ноября этого года.
Сегодня поговорим о мастер-классе известного немецкого композитора, режиссёра, куратора и педагога Хайнера Гёббельса.
Хайнер Гёббельс — профессор Института прикладного театроведения при Ги́ссенском университете имени Ю́стуса Ли́биха и с 2006-го президент Ге́ссенской Театральной Академии. Гёббельс — автор теоретических статей, читает лекции о музыке и театре по всему миру, автор многочисленных музыкальных композиций, как для камерных ансамблей, так и для симфонических оркестров.
Хайнер Гёббельс считает, что искусство — это встреча с неизвестным, относится к своим работам как к исследованиям и предпочитает, чтобы зритель абсолютно свободно трактовал увиденное и услышанное – без оглядки на автора.
RadioBlago: Отрывок из книги Хайнера Гёббелься "Эстетика отсутствия". Читает Валерий Шалавин:
"Мои работы имеют дело с восприятием. В нашей медийной повседневности мы получаем все в обработанном, тоталитарным образом подготовленном виде: телеведущие буравят нас взглядами, шоумены орут на нас, и даже большая часть фильмов - это превосходно сделанные развлекательные машины, которые приковывают наше внимание, а не освобождают его. Везде, в том числе и в ресторанах, звучит слишком громкая и скверная музыка... Все это значит, что возможностей для наших индивидуальных открытий, для нашего собственного зрения и слуха становится меньше, пространство для воображения сужается.
«Если» - говорил Хайнер Мюллер, - вся медийная индустрия работает над тем, чтобы предотвратить опыт, то именно это становился задачей искусства». И театр может стать своего рода защищенным пространством, «музеем восприятия», в котором возможно многое.
Помимо всего прочего, из нашей повседневности исчезает восприятие чужого, опыт взаимодействия с тем, что нам незнакомо. И театр, построенный только на доверительной близости и узнавании, в котором одни и те же пьесы в одних и тех же пространствах разыгрываются одними и теми же актерами перед одной и той же публикой, к сожалению, развивают ту же тенденцию. Но разве природа художественного опыта не заключается как раз в том, что это встреча с чем-то иным? Встреча с никогда не слыханным звуком, еще не виданной картиной или с движением, раньше казавшимся невозможным?"
RadioBlago: А сейчас мы с вами присутствуем на беседе Хайнера Гёббельса после мастер-класса.
Вопрос из зала: Здравствуйте. Расскажите, пожалуйста, как обычно строится ваш урок, что является темой? Как Вы ее раскрываете? Спасибо.
Хайнер Гёббельс: На своих уроках я даю автономию, свободу средствам выразительности. Сначала мы со студентами разбираем одно средство выразительности, например, свет или звук или текст. А потом компонуем, совмещаем все эти элементы. Но я не рассказываю им, как все делать. Они свободны исследовать, выбирать собственный подход. Например, я не говорю: «Давайте, поставим третий акт Гамлета». Я говорю: «Давайте, что-нибудь сделаем со светом».Потом кто-то приносит свечи, еще один человек включает прожекторы, кто-то работает с видео. И так далее, так проходит наш урок.
Вопрос из зала: Короткий вопрос. У вас есть дети?
Хайнер Гёббельс: Двое. Это был очень короткий вопрос. Спасибо.
Вопрос из зала: «Эстетика отсутствия» может быть релевантной для кино?
Хайнер Гёббельс: Это очень хороший вопрос. Спасибо. Это относится к основам кинематографа. Насколько я это понимаю, мы говорим, скорее всего, о визуальном отсутствии и акустическом присутствии, потому что я – композитор. И многие мои радио спектакли, радиопостановки были показаны в театре в полной темноте. Это нетрадиционно для фильма, но, как мне кажется, идея состоит в том, что кино интересно тогда, когда при создании сценария у режиссеров и постановщиков нет картинки в голове. Им еще ничего не представляется. Иначе это воспроизведение того, что мы уже видели, и в большинстве фильмов так и происходит. Поэтому для меня более интересны документальные фильмы, потому что и оператор, и постановщик, и режиссер что-то ищут. Открывают что-то новое.
Вопрос из зала: Существует ли партитура постановки «Black on White», и насколько жестко зафиксированы все музыкальные события, или там есть большие куски импровизации?
Хайнер Гёббельс: Да, партитура есть. Но она была создана через два года после премьеры, и не очень строгая. Есть возможность менять, и можно создавать совершенно иные визуальные образы. И я был бы рад увидеть однажды постановку в исполнении русского оркестра. Поэтому, если у вас есть связи, знакомые, заинтересованные лица…
Вопрос из зала: Здравствуйте. Очень приятно находится с Вами в этом зале. На мой взгляд, все ваши произведения – это философия, размышления. Скажите, пожалуйста, откуда Вы берете такие идеи, и насколько востребовано Ваше искусство в вашей стране?
Хайнер Гёббельс: Начну с ответа на второй вопрос. Я не знаю, насколько большой спрос на мои работы в Германии, поскольку в Германии я ничего не ставлю. И я не могу это показывать в Германии, поскольку театральная система в Германии полностью основана на классических репертуарах. И я немного не вписываюсь. Все деньги, выделяемые на театр в Германии, уходят на ансамбли и более классические постановки. Большинство моих постановок сделано в Швейцарии, в небольшом театре, без ансамблей, с небольшой командой техников. И мне также повезло в течение трех лет быть художественным руководителем фестиваля в Германии, и тогда, конечно, я мог делать все, что хотел. Но после окончания фестиваля эти постановки нельзя было показывать в немецких театрах. Мы очень много путешествовали по миру с ними, но не в Германии. Идей у меня нет. Серьезно. Когда я начинаю работать, то не знаю, что будет происходить, что окажется в конце. И для меня конечный результат столь же удивителен, как и для зрителей. У меня нет заранее готовой идеи, я только знаю, что я не хочу показывать, что я не хочу видеть.
Вопрос из зала: Сколько времени у Вас занимает постановка?
Хайнер Гёббельс: Шесть недель, но мы распределяем шесть недель на два-три года. Три дня тут, ещё неделя через полгода, и еще четыре недели в конце. И конечно, в промежутках я и моя команда самостоятельно работаем над постановкой. То есть я не ставлю больше, чем остальные, просто у меня другое распределение времени. Есть еще одно различие. С самого первого дня я работаю со всем – светом, костюмами, декорацией, музыкой и т.д., даже если это не конечный вариант работы. Но я заставляю себя придумывать все сразу. Поскольку мой опыт работы в театре показывает, что все, что добавляется в конце, например свет, который добавляется на последней неделе репетиции, имеет своего рода второстепенную роль. А если вы хотите равенства между всеми элементами постановки, нужно всех их сначала включать в постановку.
Вопрос из зала: Можно ли ожидать Вашего участия в таких мероприятиях как Зальцбургский фестиваль, Байройтский фестиваль. Когда Вам предлагают какой-то конкретный музыкальный материал, как классический, так и современный? Спасибо.
Хайнер Гёббельс: Нет, думаю, нет.
Вопрос из зала: Вы скептически относитесь к артисту?
Хайнер Гёббельс: Нет, я очень дружелюбен с актерами. У меня очень хороший опыт работы с ними. Но им приходится принимать мой, отличный от других, подход. Например, я не провожу внутреннюю психологическую работу с актерами. Я даю им задачу. Если я хочу, чтобы они устали и выдохлись, тогда много задач. Если я хочу, чтобы они плакали, то я режу лук. Но я не хочу, чтобы актеры претворялись, что они что-то делают или чувствуют. Меня не интересуют внутренние драматические переживания. Мне важно то, что происходит в зрительном зале. И я ожидаю, что актеры примут то, что они не одни на сцене, что есть еще свет, который надо учитывать, или кофе-машина. Также актеры взаимодействуют со всей командой, у нас отсутствует иерархия.
Вопрос из зала: Эти моменты, они вас не раздражают, потому что они ведь все равно хотят другого? Только честно.
Хайнер Гёббельс: Это может быть большой движущей силой. Конечно, когда мы работали с американскими музыкантами, я задал актеру очень четкий ритм, в котором нужно было читать текст. Он постоянно упирался в этот ритм, но ему приходилось принимать его. Это сила сопротивления – очень интересная сила. Гораздо интереснее, чем, если бы у актера с первого раза получилось вписаться в него. Борьба с каждым словом, чтобы вписать его в форму, гораздо интереснее, чем просто голосовая работа, поэтому мне это сопротивление важно.
RadioBlago: Еще раз вернемся к тексту книги Хайнера Гёббельса «Эстетика отсутствия». Читает Валерий Шалавин.
"Так как театр, как правило, основан на языке, то его очень часто сводят к сообщениям, то есть высказываниям о реальности. Однако уже Гертруда Стай и говорит: «Anything which is not a story can be a play» / «Все, что не является историей, может быть театром». Это значит, театр может быть гораздо большим: он может создавать разнообразие впечатлений с помощью движений, звуков, слов, пространств, тел, света и цвета, которые, возможно, волнуют нас именно тем, что у нас для них (еще) нет названия.
В числе прочего, я исследую содержание форм. И то, что формы с нами делают. Формы, к которым мы уже давно приспособились, существование которых мы больше не осознаем, и которые именно поэтому сильно влияют на наше восприятие. И хотя мои работы возникают не из абстрактных концепций, а из существующих обстоятельств я возможностей, в них все равно речь всегда идет о том, чтобы не удовлетворяться миром в его данности, а создавать что-то еще не известное, нечто такое, что может задеть, тронуть, занять, вдохновить и побудить к творчеству многих людей.
Театр интересует меня как самостоятельная реальность, которая не действует «как будто», не отсылает к чему-то другому. Если театр настаивает на этой собственной реальности, тогда он, возможно, будет воспринят зрителями как побудительный импульс (в том числе политический) сравнить увиденное и услышанное с миром своего собственного опыта; я не хочу и не могу делать за вас эту работу. Удаления и сближения между театром и реальностью нужно искать самостоятельно.
Если у публики возникает впечатление, что ей что-то хотят «продать», она справедливо обижается. Зрителей никогда нельзя недооценивать. Излишни и обычные иллюстративные усиления, и уже само собой разумеющееся дублирование зрительного и акустического ряда в театре и в кино. Если говорим о дереве, то не должны его показывать. То есть для меня важно избегать в одной художественной среде того, что уже выражено в другой. Я отношусь к публике на равных и считаю, что несколько сотен зрителей гораздо умнее, чем та маленькая команда, которая что-то сочиняет для сцены."
Вопрос из зала: Вы не думали, что рано или поздно «эстетика отсутствия может привести вас в тупик?
Хайнер Гёббельс: Нет, не думал. Когда мы делали постановку с пианино люди спрашивали: «Вы что больше не будете с живыми людьми работать?». Нет. У нас была, например, постановка, где было сорок девушек из Словении. Всегда есть что-то новое, сложное и неизведанное.
Вопрос из зала: Здравствуйте. Спасибо большое за представленный Ваш мир. Вы всегда работаете с постоянной командой художников по свету, художников по декорациям, художников по музыке или это всегда новая команда, которая собирается?
Хайнер Гёббельс: Это команда, которая сформировалась уже очень давно. Например, со звукорежиссером мы работаем уже двадцать семь лет, с создателем декораций двадцать лет. И это очень важный момент. Мне не приходится постоянно объяснять, что я хочу. Мы знаем друг друга хорошо, знаем, кто что любит. И это позволяет включать в работу бессознательное. Например, когда идет процесс, очень часто получается что-то неосознанное, бессознательное, то, что только потом можно понять. Например, касательно овец... Это постановка 2014 года. У меня хватило сил это сделать. И как всегда в моих работах это было не символическое решение. Я никогда не работаю с символами. И мне не хочется, чтобы говорили «Да, овцы здесь значат вот то-то». Идея не в том, чтобы понять значение символа. Просто овцы. И конечно, зритель сам воспринимает, интерпретирует, но это индивидуальный процесс, и я не настаиваю на одном прочтении моих постановок. Через два года после постановки я понял, почему выбрал этот образ. Когда мне было шесть-семь лет, мой отец привозил меня на маленький аэродром в нашем провинциальном городке. Там был небольшой зеленый луг, где могли садиться небольшие бипланы и маленькие самолетики, без моторов. И поскольку там была зелень, там все время паслись овцы и подготавливали летающую полосу для летательных аппаратов. И в семь лет я видел много овец, видел летающие аппараты, и возможно, это воспроизведение моего очень раннего образа. Но зрителю это знать не обязательно. Это было бессознательное решение. Спасибо
RadioBlago: Отрывок из книги Хайнера Гёббелься "Эстетика отсутствия". Читает Валерий Шалавин:
"Соберем вместе разнообразные попытки определения «театра отсутствия», как они возникали до сих пор в этом тексте. Отсутствие может быть понято:
- как исчезновение актера / исполнителя из центра внимания (и даже исчезновение его со сцены...)
- как разделение эффекта присутствия на все участвующие в постановке составляющие
- как полифония элементов, например, независимая партия света, пространства! текста, звука, как в Быховской фуге
- как разделение внимания зрителей на «коллективного протагониста», состоящего из многих исполнителей, которые частично скрывают свою индивидуальность, к примеру, поворачиваясь к залу спиной
- как отделение голоса от тела исполнителя и отделение звука от инструмента
- как десинхронизация того, что мы видим, и того, что мы слышим, разделение акустического и визуального сценического пространства
- как создание промежуточных пространств / пространств для самостоятельных открытий / пространств, в которых есть место эмоциям, рефлексии и воображению
- как прощание с экспрессивностью («драма происходит не на сцене», Хайнер Мюллер)."
RadioBlago: VI Международный культурный форум прошел с 16 по 18 ноября 2017 года. Для нашей программы «Время культуры» на форуме, одна из встреч была с Хайнером Гёббельсом. Мы постарались представить слушателю некоторые эпизоды встречи с немецким режиссером. На этом наша передача подошла к концу. До встречи в следующем выпуске!
