Сегодня мы расскажем вам об уникальном издании — Энциклопедии творчества архитектора Федора Шехтеля.
Книга в двух томах весом 12 килограмм вышла из печати в конце прошлого года. По свидетельству экспертов и исследователей творчества выдающегося русского зодчего, это наиболее полное из существующих собрание его работ. Но отнюдь не каталог, а документированная и подробно проиллюстрированная биография. Книга включает всю сохранившуюся журнальную, театральную и архитектурную графику, письма, документы, редкие архивные и современные фотографии построек и предметов декоративно-прикладного искусства. Богатейшее творческое наследие Федора Шехтеля представлено в новом издании с научной и цифровой точностью.
Но прежде чем говорить об энциклопедии, давайте обратимся к личности самого архитектора и совершим краткий экскурс по жизни и творчеству Федора Шехтеля.
В этом нам поможет доцент Московского архитектурного института, большой друг радио Благо — Анна Петровна Потапкина. В 2009 году по ее инициативе состоялась научная-исследовательская конференция в честь 150-летия со дня рождения мастера.
Анна Потапкина: Я столкнулась с Шехтелем в 2008 году вот так как-то очень серьезно. Я в институте вела на общественных начала вела дни исторического и культурного наследия. И мы с преподаватели обошли все здания Шехтеля. И так получилось, что я на дороге встретила одну молодую женщину, которую привлекла в нашу группу, она еще и отфотографировала все. И когда подошла дата, я пришла к нашему проректору и сказала: знаете, такой материал собран, свежий, здания закрытые, посольства, Дом приемов МИДа, никто не был никогда. Что можно посетить все это. Может это как-то выльется в конференцию? И у нас это вылилось в международную конференцию. И плюс был издан первый большой альбом: это видовой ряд, материалы конференции, информационный такой ряд. И начата традиция. Когда стали изучать Шехтеля, то естественно, все вдруг увидели Каминского, о Каминском вообще никто не говорил никогда. А как же, не будь Каминского, не было бы и Шехтеля. Я пришла опять к проректору, он сказал6 нет, все хватит, с Шехтелем вашим обалдели все в институте. Я говорю, тогда вот позвольте мне провести это в историческом музее. Уже на базе исторического музея я провела тогда с архивом и историческим музеем 180 лет Каминского. И мы открыли уникальные альбомы Каминского, которыми никто не пользовался. То есть, людям показали эти его 15 альбомов, просто это драгоценность необыкновенная. Они оцифровали два тогда даже к конференции. Потом провели конференцию уже на базе архива по отцу и сыну Быковским. И на этом все закончилось.
RadioBlago: Федор Осипович Шехтель (от рождения Франц-Альберт) появился на свет в 1859 году в Санкт-Петербурге в семье потомков выходцев из Баварии. Детство он провел в Саратове, окончился там Тираспольскую гимназию. После смерти главы семьи мать будущего архитектора была вынуждена переехать в Москву и пойти в экономки в Дом Третьяковых. Дети были отданы на воспитание в чужие семьи или отправлены на обучение.
После получения среднего образования в столицу перебрался и сам Федор Шехтель. Там он поступил на архитектурное отделение в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Но, прошло чуть более двух лет, и Шехтель был отчислен за «плохую посещаемость». По всей видимости, необходимость заботиться о матери и зарабатывать на хлеб вынудила его оставит учебу.
Тогда Федор Шехтель поступил на работу в мастерскую видного архитектора своего времени, автора десятков построек в Москве Александра Каминского. По мнению многих исследователей, он оказал огромное влияние на творчество Шехтеля. Вместе со своим наставником они осуществил несколько крупных проектов, в том числе Шехтель самостоятельно разработал фасад здания театра «Парадиз» на Большой Никитской.
Анна Потапкина: Это архитекторы, которые работали в конце XIX, начале XX столетия, они работали для «новых русских», для тех, кто определял будущее России. Это были выдающиеся (на мой взгляд, выдающиеся) купцы-предприниматели. И это было какое-то взаимное обогащение. Там были люди не простые, здесь талантливые. И все это давало, конечно, удивительные результаты.
Моя идея была — я очень люблю это время после отмены Крепостного права. Этом оя любимая тема. Россия так начала активно развиваться. И вот купечество было уникальное. Оно давало деньги, участвовало во всем. Ведь в 1907 году, она сейчас переиздана эта книга «Купеческая благотворительность» (Благотворительность московских купцов). Вот все здания, построенные ими, это же все имена, это наши архитекторы.
RadioBlago: Однако прошли годы, прежде чем никому неизвестный молодой архитектор с неоконченным образованием заинтересовал серьезных заказчиков, так называемых «новых хозяев времени» - магнатов, купцов, промышленников. Свобода в средствах исполнения раскрывала для Шехтеля и свободу для творчества.
Анна Потапкина: Громкое имя Шехтель получил, когда построил дом для.. (он вошел в историю как дом Зинаиды Морозовой). Строил он, конечно, для Саввы Морозова (Дом приемов МИДа). Но это английская готика, это что-то такое необычное. А вот московский модерн — это уже откровение стиля. И это не только стиль — это декларация нового класса. Класс объявил о себе: мы пришли в этот мир, мы талантливые, мы творческие, но мы еще и богатые. И поэтому архитекторский стиль, который сформировался, он на самом деле уникальный. Ничего подобного в России не было, как не было и таких купцов предпринимателей. В самом деле, ведь любой стиль — это декларация нового хозяина времени. Они себя показывали: мы пришли в этот мир. И поэтому только с этой точки зрения интересно рассматривать стиль модерн. Все остальное будет очень примитивно и мелкотравчато. А когда начинаешь так смотреть, то все начинает выстраиваться.
RadioBlago: Над проектом особняка Зинаиды Морозовой Шехтель работал вместе с молодым и также малоизвестным в то время Михаилом Врубелем. Более 700 эскизов было создано, тщательно прорисованы и сконструированы все детали интерьера, что помогло создать особую, неповторимую атмосферу. Но главное — дом получился не только красивым, но и функционально продуманным, удобным. Принцип, который затем ляжет в основу не только дальнейшего творчества Шехтеля, но и всего нового стиля.
Анна Потапкина: Вот это время — 50 лет до Первой мировой войны, оно, конечно, уникально. Уникальны люди, которые работали, уникальны их открытия в архитектуре, потому что они смогли создать прорыв не только в организации пространства. Это вот движение изнутри наружу. Ведь обычно все здание по фасаду воспринимается, а здесь по функции: доминанта, а вокруг этой лестницы доминанты выстраиваются все другие пространства необходимые. Потом все прекрасно знали, в то время жестко работало правило: 50% заказчик. 50% архитектор. Архитектор 100% не работал. И в этой связи дом особняк Рябушинского яркий пример тому. Туда нужно сбегать, прогуляться и прямо ощутить, как это все идет. Потому что принято говорить, что с этого здания Шехтеля стали называть отцов московского модерна, именно в этом здании он себя смог вот так проявить.
RadioBlago: Но Федор Шехтель был не единственным основоположником московского модерна. Другой архитектор, с которым их постоянно сравнивали, работал в то же время и в том же направлении. Но как выразилась наша собеседница Анна Потапкина, наверное, не имеет смысла сравнивать розы и лилии.
Анна Потапкина: В то же самое время работал (вот я не люблю сравнивать розы и лилии, извините, и то и другое люблю) Кекушев работал, Лев Кекушев. И вот их стравливали при жизни, но каждый из них интересен. И они друг у друга подглядывали. Мне так нравится это — особенно если наблюдаешь по времени. Это называется не подглядывали, у архитекторов — это бессознательное заимствование. Вот увидел и пошел, он даже не помнит, где он это увидел, а это уже пошло в дело. Поэтому Кекушев и Шехтель, их так и называют — отцы московского модерна.
RadioBlago: В период учебы в училище, когда слава главного архитектора Серебряного века, была еще не столь очевидна, Шехтель иллюстрировал и оформлял книги, журналы, рисовал виньетки, адреса, театральные афиши, обложки для нот, меню торжественных обедов, и тем зарабатывал себе на жизнь. В первые же годы в Москве он познакомился с художником Николаем Чеховым, а затем и его братом Антоном Павловичем, с которым в последствие их связала крепкая дружба. Антоша Чехонте и Финь Шампань (так называли Шехтеля друзья) под псевдонимами участвовали в выпуске сатирических журналов «Будильник» и «Сверчок».
Анна Потапкина: Шехтель, его же называли Господин Шампань, вы же знаете. Он любил шампанское, человек был веселый. Вот, когда мы были в его личном доме (сейчас это дом посольства Уругвая). Там у него впервые был свой кабинет, большой кабинет. И там не четыре угла, а пять углов в кабинете было, по-моему. Так вот жена приходила (ну есть-то надо), а он так работал, что требовал, чтобы никто его не тревожил. Он мог работать по 20 часов, если был в проекте занят. Это удивительное существо! Так он в них бросал все, что попадется, чтобы не смели нарушать его покой. А был человек деликатнейший, нежнейший, добрейший. Все это знали. Но во время процесса не подходите близко.
RadioBlago: Особое место в творчестве Шехтеля занимает работа театрального художника. Он создавал костюмы и эскизы декораций, оформлял народные гуляния. Еще до того, как всецело посвятить свою жизнь искусству зодчества Шехтель работал у известного в то время антрепренёра Лентовского. Тот, к слову, когда-то начинал свою деятельность в Саратове в летнем театре семьи Шехтелей.
По свидетельствам современников художник очень легко относился к своим театральным работам, не особенно ценил эскизы, раздавал их по мастерским и не следил за сохранением. И в итоге большая их часть исчезла бесследно.
К концу жизни, после прихода советской власти Шехтель с семьей был выселен из собственного Дома и как когда-то в детстве вновь столкнулся с крайней нищетой. Привыкший много работать, он страдал от не востребованности. Но к тому времени официальный стиль в архитектуре изменился и подготовленные им проекты (например Мавзолея Ленина или памятника 26 бакинским комиссарам) так и не были построены. В 1926 году Федор Шехтель умер от тяжелой болезни.
В российскую историю Федор Шехтель вошел как один из выдающихся и наиболее плодовитых авторов архитектурного облика Москвы и не только. Среди его творений - особняки Рябушинского, Морозова, Смирнова, здания МХТ имени Чехова, Ярославского вокзала и многие-многие другие.
Анна Потапкина: Так вот Шехтель, помните его слова, вот эту фразу в конце уже жизни: строил для всех миллионеров богачей, а сам остался нищим. В 26-м году, не к кому приткнуться. В проходной комнате живет у больной дочери. Все. Жизнь, конечно, трагическая. 16 лет быть председателем московского союза архитекторов. 16 лет — это его 4 раза переизбирали по 4. Такого не было, чтобы еще кому-то. То есть, его авторитет в Москве был — это без комментариев, конечно.
Все прекрасно знали: создатель нового стиля, блестящий организатор. Но помните, ведь он начинал, как театральный сценограф. И поэтому в его архитектуре вот эта театральность присутствует настолько... Когда походишь по его зданиям, просто удивляешься: дом — сцена, и там постоянно спектакль должен происходить, потому что все для этого организовано, все сделано. Это не просто дом какой-нибудь, а вот. Поэтому у него во всех домах, конечно, тепло, загадочно интересно. Я очень люблю Шехтеля, мне он очень близок! Потом, архитектор, который оставил Москве 58 зданий, самого разного назначения. На Новослободской в церкви старого Пимена он сделал роскошный мраморный иконостас. Практически такой иконостас — это была революция в культовом строительстве. Все было, в его творчестве присутствовало абсолютно все. И театр, и кинотеатр, и все особняки-дворцы, и газеты, и магазины. Лучший виньетевист, помните слова Чехова? Лучший виньетивист в Москве — это Шехтель. Это все шло само. И рекламу к меню-то он делал, меню расписывал и рекламу — все, все. Все, что можно, все, что подавалось. Ведь никогда не надо забывать: три семестра — все образование. Кто-нибудь знает еще архитектора... так элегантно иногда прибавляют — два с половиной года. Какие два с половиной года? У него во-первых, полной гимназии нет. Тираспольская гимназия — это он формально где-то там дипломчик получил. И Евгения Ивановна это прекрасно знает. И она же говорит: ну это же гений! Ведь это же (пардон) не живопись, когда можно, будучи просто талантливым что-то делать. Это же расчеты точнейшие. И три семестра, полтора года. А тем не менее архитектор получился выдающийся.
RadioBlago: Вторую жизнь и новую славу творческое наследие Шехтеля получило благодаря стараниям неутомимого ученого и исследователя, историка архитектуры, теперь уже доктора искусствоведения и академика Евгении Павловны Кириченко. Она написала первую серьезную работу по Шехтелю в советское время. В 1973 году вышла монография. Но это был итог, а началось все гораздо раньше, когда молодой историк Евгения Кириченко написала свою первую статью про Федора Шехтеля.
Евгения Кириченко: Тогда, когда я предложила написать книжку, даже не книжку, а статью, было 100 лет, в 59-м году было 100 лет со дня рождения Шехтеля. И я позвонила в журнал Архитектура СССР» заместителю главного редактора. И он сказал: мы подумали в редакции и решили — это ваша первая работа будет? Я говорю: да. Ну тогда вы понимаете какое будет мнение о вас? Скажут: кто это такая Кириченко? А! Это та, которая написала про Шехтеля. Но это никуда не годится! Потому что это упадок! Тлетворное влияние буржуазного Запада. А потом прошла дата 125 лет, то есть еще 25 лет. И все-таки немножко изменилось, книжка уже вышла. И к модерну стали относиться немного по-другому. И тогда значит, получилась выставка, а потом начался подвижнический труд Людмилы Владимировны.
RadioBlago: Историческую эстафету с научным усердием продолжила другой сотрудник Государственного Музея архитектуры имени Щусева в Москве Людмила Владимировна Сайгина. С тех пор прошло не одно десятилетие кропотливой работы в архивах, прежде чем на свет появилась Энциклопедия творчества Федора Шехтеля. Автору-составителю удалось также привлечь к проекту многих профессиональных и неравнодушных к творчеству гениального архитектора людей.
Людмила Сайгина: Родной коллектив музея, в котором будет уже 40 лет, как я работаю. Из них 30 я работаю над этой книгой. Тоже все очень сложно собиралось. Но мне было не так сложно, потому что у нас уже была монография Евгении Ивановны и она служила для меня как то подспорье, где я сверялась, то я делаю или не то. Ведь когда Евгения Ивановна составляла, писала первую монографию, это вообще было! Я не знаю, как ей удалось это сделать. И ограничены были и картинки и черно-белые, «Строй-издат» и все-таки вышла эта книга и нам было поэтому легко работать. Музею спасибо, потому что за эти 30 лет ни одного человека нет, кто бы как-нибудь ни оказал помощь. Как всегда, когда идет большое мероприятие музея, то подключаются все. Издательство и Сергей Львович — это был действительно огромный труд огромного коллектива. Андрей Мушта, он приехал к нам молоденьким архитектором, он заинтересовался саратовским периодом и вообще Шехтелем в Саратове. И вот эта часть в книге его. Очень хорошие реставраторы, просто замечательно помогали. Лидия Ивановна Рыбина дала прекрасную историческую справку на сонове которой более или менее успешно удалось сделать текст по Ярославскому вокзалу. Во всех музеях, тоже всем пришлось благодарности в книге, все музеи шли на встречи, многое мы узнали. А когда Сергей Львович в марте вывесил объявление, что готовится к выходу и объявляется подписка, ток нам просто пошли коллекционеры. Они приносили из своих собраний листы, которые у них есть, шехтелевские. И тоже мы их включили в книгу. То есть, на сегодня действительно, наверное, наиболее полное издание, где собрано все, начиная с 80-х годов: от журнальной графики, театральных работ у Лентовского на старой Большой Домке, и первых построек и досоветский период, все здесь есть. И в приложении мы еще сделали сказку, полный текст ее с прекрасным комментарием Евгении Ивановны к этой сказке.
RadioBlago: Все, кто когда-либо изучал творчество Шехтеля, отмечают большую роль внучки архитектора Марины Сергеевны Станищевой-Лазаревой в сохранении и в некотором роде популяризации наследия своего гениального деда. О ней вспоминал в своем выступлении на презентации книги публицист и архитектор Андрей Мушта. Он подготовил для энциклопедии статью о саратовском периоде жизни Шехтеля.
Андрей Мушта: Сегодня удивительный день, потому что ни до, ни после этого ничего подобного не будет. До этого не было технических возможностей, не было такой детально проработанной архивной базы. А после этого момента тоже не будет, потому что мы с вами вступаем в эпоху Интернета, каких-то цифровых вещей, и книга как носитель информации, она постепенно исчезает. Это удивительно, но здесь присутствует Евгения Ивановна Кириченко, которая совершила научный, да и гражданский в общем подвиг. Потому что до ее книги о Шехтеле говорили только профессионалы и они как-то очень сегментировали, и каждый говорил что-то свое. Вообще удивительно, как в эпоху не либеральную по отношению к модерну Евгения Ивановна смогла продавить эту тему и издать. То есть, издание этой книжки в 73-м году, оно вызвало вообще шок. Потому что до этого архитектура 70-х годов была очень невыразительная, а архитектура более раннего периода находилась в полосе отрицания, а архитектура модерна в общем была мало известна. И вот выходит книжка, где российский архитектор, который делал великолепную архитектуру и блестящие интерьеры. И к тому же, архитектор, который что-то из себя представляет и как человек, человек со своею историей, со своими отношениями, который вращался в кругу Левитана, Чехова, кого угодно. Причем самый большой для меня парадокс в том, что ведь Шехтель не был глубоким философом, он был достаточно легким. То есть, его современники сравнивали то с шампанским, то с опереттой, но никак не с чем-то тяжелым, философским. Но каждый раз проходит эпоха и открываются новые и новые грани. Так вот, после того, как Евгения Ивановна сделала вот этот свой прорыв, дальше период, когда Шехтель. Но вот вроде он и есть, а вроде и нет его. И совершенно вот эта потрясающая выставка к 125-летию, которую действительно делали очень молодые сотрудницы. И я так понимаю, что для Людмилы Владимировны, тогда молодой сотрудницы вообще ничего не предвещало. После этого она настолько прикипела, что вот эта женщина, она на самом деле, вообще не была создана для подвигов. И вся ее жизнь оказалась сплошным служением Шехтел. И точно также она мне вбросила какое-то количество фотографий и письменных материалов, я приехал со своими. И дальше она просто меня вела. Говорила: а вот, пожалуйста, можно... и дальше направила меня к внучке Шехтеля. А там еще более радушное! То есть, конечно, вот без Марины Сергеевны Станищевой-Лазаревой, без ее служения делу деда, наверное, тоже было бы ничего не возможно. Потому что она хранила, она продвигала. В период, когда вообще никто не хотел о Шехтеле говорить, эта удивительная Женщина!... Она к сожалению, не смогла дожить до настоящего момента.. Это было настоящее служение Шехтелю. И мне посчастливилось общаться с ней. По аналогии с другими явлениями подобного рода мне кажется, вообще должен быть институт Шехтеля в России. По тому, как существует, например, институт Гауди в Барселоне. Потому что это крупное национальное явление, которое требует изучения и изучения глубокого.
RadioBlago: Как рассказала Людмила Сайгина, долгое время уже готовой книге пришлось ждать своего издателя. Все компании отказывались от формата научного труда. И единственным, кто взял на себя ответственность за издание, стал Сергей Экономов, как нетрудно догадаться тоже большой поклонник Шехтеля.
Сергей Экономов: Здесь 1800 страниц, начинали, думали все будет в два раза меньше. Но по мере того, как дух Шехтеля проникал и в меня тоже. Все больше и больше объектов появлялось, они были почти все отсняты давно, на той технике, которая была. И хотелось в общем показать работы мастера в полной красе и в общем-то со всеми достоинствами. Мы действительно большие силы отдали на то, чтобы отснять новый материал. Причем вам скажу, работа шла очень тяжело. Почему еще затянулся процесс. В ряд осабняков, которые здесь опубликованы впервые вообще.. Особняк фон Дервиза — там находится Роскосмос. И реально, пришлось выходить на Медведева, и только с его разрешения было разрешено снимать. Но при этом ФСО сдавало по комнатам просто помещение. Причем не понятно, почему. Просто каждый день мы приезжали, нам давали по 3 часа съемки, таскали стулья, переносили. Последний объект также. Пробивались несколько лет, Одинцово, Архангельское. Санаторий «Бор», может, кто знает. Значит, забор, закрытая территория, на воротах стоят майоры с автоматами, а с нами сопровождали одно полковники. Причем это ФСО такое жесточайшее, просто два человека ходят, то есть я с фотографом, и никого больше не пускали. К сожалению, были и грустные моменты. Масса архивов, поняв, что есть интерес и создается издание, просто выставляли такие счета за оплату каких-то эскизов. А один случай был, когда, не буду называть музей, московский, просто поставил на счетчик. То есть, мы не успели отснять за 8 часов, за каждые 15 минут по 1000 рублей, вот и все. Хотите — снимайте. Вот в таком мире мы живем. Тем не менее, книга получилась. Я старался сделать максимально все, от меня возможное. Каждая фотография лично мною здесь вылизана, просмотрена, ни одного новодела тут нет. То есть, убиралось все, компоновалось. Ну в общем, это на ваш суд..
RadioBlago: Двухтомную Энциклопедию творчества Федора Шехтеля оценили специалисты в сфере архитектуры. Их мнения мы приводим далее в нашей программе.
- Доктор искусствоведения, член Союза архитекторов России Мария Нащокина.
Мария Нащокина: Понимаете, это книга, которая будет говорить о культуре книгоиздания нашего времени. И в этом смысле она никогда не будет забыта. Поэтому мне кажется, мы присутствуем при эпохальном событии и очень приятно, что его возбудителем стал архитектор московского модерна Франц или Федор Шехтель. Спасибо всем, кто положил столько труда в эту книгу, я тоже очень рада, что ее дождалась.
- Директор Государственного музея архитектуры имени Щусева Ирина Коробьина
Ирина Коробьина: Вот, когда я приняла управление музеем 4 года назад, первым проектом была рукопись Людмилы Владимировны Сайгиной, которая, честно говоря, поразила мое воображение. Но я не думала, что мы ее когда-нибудь издадим. Потому что это была огромная 1000 страничная рукопись. И потом, когда я поняла ее смысл, я прониклась невероятным уважением к Людмиле Владимировне. Она собрала о Шехтеле все. Это беспрецедентное издание. И его качество измеряется не только количеством материала. То есть, здесь не только архитектура, не только его графика, не только его театральные работы, не только интерьеры. Но в в общем, все-все-все. И Людмила Владимировна это собрала. И более того! Она собрала контекст, в котором публикации того времени, то есть она собрала контекст, в котором это происходило. Это фантастическое издание. Но особая его ценность для меня заключается в том, что как раз, когда я смотрела предыдущие издания по Шехтелю, шикарные книжки. Ну начиная с моей учебы в институте. И каждый раз меня поражало: такие красивые иллюстрации и как они некорректно поданы. Потому что обычно Шехтеля, когда публикуют, то, что надо публиковать крупное, на мой взгляд, на взгляд архитектора, там мелко. То, что нужно показывать фрагменты, там этого и вовсе нет. А то, что можно пропустить, там, наоборот, в этих изданиях уделялось слишком большое внимание. Я говорю свою личную точку зрения, и я знаю, что ее разделяют многие архитекторы. Может она и не объективна. Но вот здесь сделано, на мой взгляд, все безупречно.
- Доцент Московского архитектурного института Анна Потапкина
Анна Потапкина: Итак Сайгина собрала абсолютно все о Шехтеле. И поэтому это материал, как сейчас говорят, из которого можно сделать десятки, сотник научных работ, и докторских, и кандидатских, и курсовых, и магистерских, и бакалаврских, каких хотите. Это как справочник. Сайгина очень хороший такой работник.
RadioBlago: В завершении нашей беседы Анна Петровна предложила нашим слушателям два маршрута по улицам Москвы для знакомства с основными, наиболее известными зданиями архитектора и невероятного человека своего времени Федора Шехтеля.
Анна Потапкина: Первый маршрут самый такой ходкий, ходовой, который мы обычно со студентами проходим. Особняк Рябушинского (угол малой Никитской), потом Дом приемов МИДа (Спиридоновка, 17), потом Посольство Уругвая, потом выходим на Большую Садовую — последний, его личный дом (Ермолаевский). И если по Еромолаевскому пойдем дальше — то Типография Ливенсона, это тоже, конечно. А потом, Пушкинская и газета «Утро России» прям рядом с кинотеатром «Россия», если смотреть на него, то слева. С точки зрения промышленной архитектуры, это фантастически то, что он делал. То есть, жанры у него все по своему богатству необыкновенны. Это вот этот маршрут. А если мы пойдем с вами на Лубянку. Лубянку и мясницкую возьмем. То если идти от Дома училища живописи, ваяния и зодчества. Дом Лужкова. Академия Глазунова. Рядом с метро Чистые пруды. Напротив Почтампа. То мы с вами идем — с левой стороны Доходный дом, очень интересный дом! Доходный дом училища живописи, ваяния и зодчества... почти роман можно писать. А дальше мы идем — торговый дом Кузнецовых. Дальше идем и рядом с метро Лубянка. Вот если смотрим на центральный вход, с левой стороны, это тоже интересное здание. Это уже такой поздний модерн, сдержанный, его еще называли «северный» модерн, это больше было свойственно архитектуре Санкт-Петербурга. Что сейчас там находится, я не знаю. Но оно видно, что это офисное здание. И идем вниз к старой площади. Проходим ЦК партии и видим Боярский двор — Гостиница, Боярский двор. Это квартал, это громадное сооружение.
RadioBlago: Программа «Время культуры» подошла к концу!
До встречи у памятников архитектуры!
