Светлана Алексиевич, белорусская писательница, которая создает свои произведения на русском языке, получила Нобелевскую премию по литературе. Это шестой русскоязычный автор, удостоенный такой награды за более чем 100-летний период существования премии. В прошлом лауреатами стали Иван Бунин, Борис Пастернак, Михаил Шолохов, Александр Солженицын и Иосиф Бродский. Последний удостоен Нобелевской премии в 1987 году. Таким образом, награждение Алексиевич — это первая подобная победа русской литературы за последние 28 лет.
Светлана Алексиевич родилась в послевоенной Украине в городе Ивано-Франковск. Затем семья переехала в Беларусь, на родину отца. После окончания средней школы будущий писатель работала воспитателем, учителем истории и немецкого языка, журналистом в газете. Отучилась на факультете журналистики Белорусского государственного университета, работала в районной газете «Маяк коммунизма», в «Сельской газете», возглавляла отдел очерка и публицистики журнала «Неман». В 1983 году принята в Союз писателей СССР. С начала 2000-х жила в Италии, Франции, Германии. В 2013 году вернулась обратно в Белоруссию.
Нобелевскую премию Светлане Алексиевич вручили со следующей формулировкой (цитирую) «За многоголосное творчество — памятник страданию и мужеству в наше время». По мнению самой писательницы, ей присудили награду не за какую-то конкретную книгу, а за пять произведений из цикла «Красный человек. Голоса утопии». В него вошли работы «У войны не женское лицо», «Последние свидетели», «Цинковые мальчики», «Чернобыльская молитва», «Время секонд хэнд».
Светлана Алексиевич — создатель собственного документально-художественного метода, основанного на творчески сконцентрированных беседах с реальными людьми. «Я складываю мир своих книг из тысяч голосов, судеб, кусочков нашего быта и бытия. Каждую свою книгу я пишу от четырех до семи лет, встречаюсь и разговариваю, записываю от 500 до 700 человек. Моя хроника охватывает десятки поколений. Она начинается с рассказов людей, которые помнили революции, прошли войны, сталинские лагеря, и идет к нашим дням – почти 100 лет. История души – русской души. Или точнее, русско-советской души. История великой и страшной Утопии – коммунизма, идея которого не умерла окончательно не только в России, но и во всем мире», — так рассказывает о выбранном методе автор. Своими главными учителями на этом пути Светлана Алексиевич называет белорусских писателей Василя Быкова и Алеся Адамовича.
Светлана Алексиевич стала 14-й по счету женщиной из 111 литературных лауреатов. Впервые за полвека премию присудили писателю, работавшему в жанре документальной литературы, при этом впервые в истории награждён профессиональный журналист. Кроме того, это первая Нобелевская премия Белоруссии, где произведения писательницы не печатаются. Книги Алексиевич уже 30 лет издаются на Западе и в России. Еще до долгожданного «Нобеля» писательница получила более десятка престижных литературных наград. В 2006 году она стала лауреатом Национальной премии книжных критиков США, а в 2014 была награждена французским орденом Искусств и литературы.
В нынешнем году было почти 200 кандидатов на получение премии, но Светлана Алексиевич считалась главным претендентом. И так уже не первый год. Впервые ее имя было упомянуто в контексте Нобелевской премии в 2013 году, тогда комитет отдал предпочтение канадской писательнице Элис Энн Манро. Затем, в 2014, эксперты снова заговорили о белорусском авторе, но премия ушла к французскому литератору Патрику Модиано. Тогда, год назад, сразу после объявления результатов премии радио Благо записывало интервью с российским издателем и литературоведом Ириной Прохоровой, которая прокомментировала несостоявшуюся победу Светланы Алексиевич таким образом.
Ирина Прохорова: Мне кажется, Алексиевич давно заслужила, чтобы ей дали Нобелевскую премию. Она пишет замечательные книги. И это те книги, по которым можно понять действительно правду о нашей стране, о нас самих. Это честные талантливые и замечательные книги, и пишет она их с начала 80-х годов. Более, чем заслуживает. Конечно, она не для того исключительно, чтобы получить премию. Но мне показалось, что это было бы чрезвычайно справедливо. И особенно в наше время. Когда то, что меня беспокоит — это идеализация прошлого. Причем самых страшных его сторон. Оно происходит уже на уровне государственной политики. У нас начинают издаваться учебники, где восхваляют злодеяния, представляют это исключительно радением об отечестве. Вы знаете, это очень плохо. И с моральной точки зрения, это как-то мне кажется плохо согласуется с традиционными этическими ценностями, если мы опираемся. Если традиционные, опирающиеся на установления религиозные. То, все-таки в установке христианства, как мне представляется, да и любых других религий, это все-таки сострадание, милосердие, это помощь, а отнюдь не истребление во имя какой-то идеологии или правого дела. Это все очень печально. И это может иметь очень печальные последствия для культурной сферы. И то,что Алексиевич пишет, страшные вещи. Но с другой стороны — честные. И это должно быть как-то поддержано, мне кажется, морально. В том числе и Нобелевской премией.
RADIO BLAGO : Сразу после получения радостного известия из Стокгольма, в русскоязычной медиа-сфере разразились споры о справедливости присуждения премии именно Светлане Алексиевич. Противники решения Нобелевского комитета ссылались на то, что жанр, в котором работает автор, не собственно литературный, а скорее публицистический или журналистский. Были слышны упреки и в том, что решение политически мотивировано, ведь на родине в Белоруссии писателя считают оппозиционером действующей власти. В ответ на подобные замечания радио Благо приводит мнения российских литературоведов, журналистов, писателей.
Известный литературный критик Галина Юзефович написала для портала «Медуза» (цитирую): «Сделала Алексиевич немало: скрупулезно, из мельчайших осколков, разрозненных сюжетов и личных свидетельств собрала и оформила цельную и комплексную позицию по вопросам, до сих пор остающимся узловыми — и как следствие наиболее острыми. Для книги «Цинковые мальчики» Светлана Алексиевич поговорила с сотнями жен, матерей и подруг солдат и офицеров, не вернувшихся с афганской войны. Во «Времени секонд хэнд» с муравьиной кропотливостью собрала и художественно переработала огромное количество воспоминаний людей, переживших девяностые. В самой своей известной книге — «У войны не женское лицо» — записала и спасла тем самым от забвения персональные истории женщин, переживших Великую Отечественную. Иными словами, русской культуре есть за что благодарить Алексиевич».
Поэт, писатель и журналист Дмитрий Быков рассказал в интервью Би-би-си: «Это большая честь для русской литературы. У нас в этом жанре работали все великие авторы, в диапазоне от Булгакова до Маяковского, и то, что традиции свободолюбивой русской журналистики и литературы отмечены Нобелевской премией — это для русского мира высокая честь. Журналистика — это ведь не литература второго сорта. Наоборот, это литература высшего сорта. Удивительное умение чувствовать болевой нерв эпохи и проникать в самые тёмные зоны умолчания».
Поэт Ольга Седакова рассказала в интервью порталу «Православие и мир»: «Светлана Алексиевич относится к жизни очень серьезно и принимает всерьез все трагедии этой жизни. Поэтому ее темами всегда являлись разные стороны боли и темы, окруженные молчанием – она всегда пишет о том, о чем говорить было нельзя, начиная с афганской, чернобыльской и военной прозы. Это темы о которых другим писателям не хочется думать и говорить, а она не боится спускаться в этот ад».
Преподаватель МГУ, переводчик, журналист Татьяна Краснова написала для портала «Православие и мир»: «Книги Алексиевич несут в себе потрясающий по силе нравственный посыл. Светлана относится к числу уникальных в нашем современном обществе людей, которые имеют мужество не просто стоять на твердых нравственных позициях, но и декларировать свои убеждения. Нобелевская премия – это не только деньги и слава. Прежде всего, это – трибуна, и я счастлива, что с этой трибуны будет звучать именно ее голос».
Задолго до вручения Нобелевской премии по литературе Светлане Алексиевич, писательница побывала в гостях у радио Благо. Фрагменты из той беседы о жизни и любви, материальном и нематериальном, высоком и приземленном мы предлагаем вашему вниманию в этой программе. Все отрывки, которые прозвучат в нашем выпуске были записаны тогда в студии радио Благо. За режиссерским пультом — Ирина Аликина. Интервью состоялось в 2002 году, но разговор о ценности человеческой жизни по-прежнему актуален. Слово Светлане Алексиевич.
Светлана Алексиевич: Для меня лично что ценность? Конечно, я разный человек. За все протяжение своей жизни я была очень разным человеком. Я была человеком в общем-то своего времени. И действительно моя главная была идея — мои книги, мой письменный стол. И сейчас это, наверное, мой приоритет в жизни. Но в то же время, будучи уже.. много видев и много ездив по миру, и видев, как другие люди живут, мне грустно, что когда я вижу, я вижу в кафе и вижу, как заходят две француженки, берут бокал вина, или берут чашечку кофе, они ухоженные, они в прекрасной форме, да? Если кто-то из них может даже подругу привезти на каталке, поскольку возраст есть возраст. И они сидят и разговаривают. И я вспоминаю свою бабушку, которая там где-то в колхозе работала и как? Я никогда не могла к ней в деревню приехать весной. Потому что на Украине по дорогам весной не пройдешь. Я вспоминаю, как мы снимали фильм с японцами. И приехали в одно русское село где-то в Псковской области, нам сказали, что там потрясающий фермер, фермер-философ. Мы приезжаем туда — и действительно, мужик потрясающий. Но пока мы добрались до него, мы все были по колено в грязи. И ему этот японец задает элементарный вопрос — вы так прекрасно говорите о Циолковском, Марксе, Горбачеве, ну как всегда, все эти наши философские разговоры. Но что вы не можете взять машину гравия и засыпать себе вообще свой двор? Что бы к вам можно было прийти нормально? Мужик даже оскорбился. Как? Он нам тут о Космосе, а мы тут ему вот это. Так вот я, когда вижу это, я хочу, чтобы мы совместили и горизонт своей русской души. Потому что вот чем больше я езжу и живу, мне не хватает наших русских разговоров на Западе, этой широты души. Но в то же время, что бы мы!... у нас был чистый двор, красивый дом... Чтоб это тоже была ценностью нашей жизни. Вот, как бы нам так научиться жить!
RADIO BLAGO : Первая книга Алексиевич «У войны не женское лицо» была закончена в 1983 году. Однако ее не издавали еще два года. Советские критики обвинили писательницу в пацифизме, натурализме и развенчании героического образа советской женщины. Многие героини писали Алексиевич гневные письма, уверяя, что следует рассказывать о доблестных победах, а детали оставить в стороне. Детали, которые и составляли основу всех произведений автора, касались жизни «маленького человека», оказавшегося один на один с великим горем — будь то война, катастрофа или потеря близкого. В каждой книге, терпеливо и с любовью, при помощи множества разрозненных голосов Алексиевич разворачивает советскую и пост-советскую литературу лицом к человеку.
Светлана Алексиевич: Чернобыль. Работают эти ликвидаторы, я приезжаю туда. Значит, ребята. Ну, приезжает корреспондент, вечер уже. Мужчины, значит, две трехлитровые банки самогонки этой ставят это не каждый раз. Был такая идея, что таким образом они очищаются, выгоняют все это. И там яичницу женщина какая-то жарит.. И вдруг у одной женщины вот так спадает рукав... а в это время мы говорим о Циолковском, о Горбачеве, о русском пути, особом, о западничестве. Все наши разговоры. Вдруг эта женщина, красивая молодая женщина, спадает так рукав и я в ужасе. Я говорю: что с вашими руками? Она вся в язвах там. Она говорит: как что-что? Мы руками стираем их белье каждый день этих ребят.
- Я разворачиваюсь к этому командиру этого отряда, я говорю: а где ваши стиральные машины? Почему эти женщины (а даже две из них были после университета), почему они должны руками стирать? «Ну вы знаете, эти стиральные машины, их там нет, это все...». Я говорю: «так что получается, говорить о небесах, пожалуйста, а добиться две стиральные машины... эти женщины же калеки, конечно, остались...». Вот. Что любовь? Что любовь может об этом? В данной ситуации? Любовь была бы не говорить о высоких материях, а найти эти две машины.
- Но в данной ситуации, вот эта наша высота — вон там... Они действительно все были после университета, даже несколько кандидатов наук, хотя они работами день работали, так их там использовали... Они прекрасно говорили, но эти женщины на глазах у них становились калеками... Потом через несколько дней я приехала к ним, им там вручали какие-то награды... Но никто из них не встал и не сказал: да, вы нам даете какие-то грамоты, но почему вы нам не выдали никаких костюмов? Они руками сами делали себе делали из какого-то свинца трусики, поскольку они все были мужики, молодые. Они боялись этих явно проблем в своей жизни, они делали. Но им... опять идеалист. Государство давало им только грамоты. Но оно не говорило о том, что эти люди родят, и что будет с этими людьми... Это опять это — жить там, на высоте, опять надо душу вынести из тела. Я не против этого внутреннего и духовного нашего мира, это может быть, мы действительно цивилизация чувств, страданий... Но надо любить этот мир, материальный.
- Нет, потом я добилась для них этих двух машин, но они уже калеки стали... эти женщины.
RADIO BLAGO : В многочисленных интервью после вручения премии Светлана Алексиевич рассказала, что работает над новой книгой — это произведение не о боли и страдании, а о любви. «Мне подумалось, — говорит автор, — что я до сих пор писала книги о том, как люди убивали друг друга, как они умирали. Но ведь это не вся человеческая жизнь. Теперь я напишу, как они любили ... Любят... И опять мои вопросы — кто мы, в какой стране живем — через любовь... Через то, ради чего мы, наверное, и приходим в этот мир. Мне хочется любить человека. Хотя любить человека трудно. Всё труднее».
Светлана Алексиевич: Вы знаете, я могу сказать, как одна из моих героинь. Вот недавно там я закончила один кусочек. И вот она говорит, что «я от любви», вот она, рассказ так и называется «Мне кажется, я еще не готова к любви». Хотя два раза была замужем, а недавно чуть не умерла от любви. И она рассказывает свои истории эти, истории с мужчинами, которые у нее в жизни были. И она говорит, что все время я и (тот человек, который ее любит) относится к любви как к дару, что это свалится и дар... И никто не хочет думать, что это каторжный ежедневный труд. Что ты ежедневно должен ткать вот эту паутину любви. Вот, я думаю, я бы так это поняла и для себя. На своем уровне я так это и решаю. Наверняка, я тоже пытаюсь выскочить из этой какой-то скорлупы, и научиться этому.
- Ткать надо, вот действительно, я думаю, что любовь, действительно, для моего понимания и то, что я пытаюсь вот это, с людьми разговаривать, из их знания, из всего этого. Это когда.. не то, что ты должен... это мой путь к этому. Рядом должен быть человек, который как и ты идет сильно и радостно в жизни. И ты ему в этом помогаешь. И он тебе в этом помогает. Вот я это так понимаю. Не говоря о тех ежедневных радостях и подарках, которые мы можем дарить друг другу в жизни.
- Это и есть мой мир, мир представлений. Несмотря на то, что я там пишу о войне, о Чернобыле, я везде ищу слова любви, любви одного человека к другому. Потому что ясно же, что сегодня нас ни наука не спасет, ни физика, ни арифметика, ничего! Спасти человека может только любовь. Один человек может спасти другого. Вот это и есть мой мир.
RADIO BLAGO : Общий тираж первой книги Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо» дошел до 2 миллионов экземпляров. По ней ставились спектакли и снимались фильмы. Она переиздана в 20 странах мира. В предисловии к этой книге Светлана Алексиевич написала: «У «женской» войны свои краски, свои запахи, своё освещение и своё пространство чувств. Свои слова. Там нет героев и невероятных подвигов, там есть просто люди, которые заняты нечеловеческим человеческим делом. И страдают там не только они (люди!), но и земля, и птицы, и деревья. Все, кто живут вместе с нами на земле. Страдают они без слов, что еще страшнее»...
Следующая книга Светланы Алексиевич «Цинковые мальчики» произвела в обществе эффект разорвавшейся бомбы. Книга об Афганской войне, которую преступно скрывали от собственного народа 10 лет, вызвала волну критики. На автора обрушились военные и коммунистические газеты. Некоторые так и не смогли простить Алексиевич развенчание героического военного мифа. В 1992 году в Минске был организован политический суд над писательницей. Но в ее защиту встала демократическая общественность на родине и за рубежом. Суд был приостановлен. В дальнейшем по этой книге также ставили спектакли и снимали документальные фильмы.
Светлана Алексиевич: Вы знаете, мне кажется, что надо совмещать. Делать свою душу, но и мир вокруг нас делать более совершенным. Вот я единственно видела в Афганистане одного парня, и я поняла, вот таким бы верующим я бы хотела быть. Первый бой и сказали, грозили, что под трибунал одного отправят. Я говорю: почему? Он отказался стрелять. Я иду к этому парню, меня с трудом там пускают. И говорят: вы должны его там заклеймить или все. И вдруг я вижу парня, который говорит: Я не могу убить. И я не буду стрелять. Пусть меня садят, пусть меня, что угодно делают. Но я не буду убивать. И я поняла, вот это мужество веры. Не убивать. И что для этого надо больше мужества, чем пойти, убивать, а потом через 10 лет узнать, что это была война-преступление. Но бессмертие моей души, здесь оно уже ничего не решало. Там масса верующих была ребят, которые убивали. А вот этот верующий, единственный, остался в сознании. Он отказался. И командир опять-таки. Хороший мужик попался, с которым мы ночь проговорили, к вопросу о любви. Он мне говорил, что это преступник. А я говорила: самый честный человек среди вас, которого я видела. Он мне говорил: только не говори там нашему главному комиссару какому-то, потому что у тебя будут неприятности там, все. И я говорила: если тебя действительно потряс этот пример. Это был молодой такой майор. Ты сделай что-нибудь! И утром я узнала, что оформили, что у этого парня был нервный срыв. И его отправили. Его спас этот майор. Наш разговор. Вот слова любви какие должны быть. Я считаю, что наши молитвы должны быть материальны, не только нематериальны.
RADIO BLAGO : В 1997 году была опубликована книга «Чернобыльская молитва» с подзаголовком «хроника будущего». Он означает, что речь в произведении пойдет не о самой катастрофе, а о жизни и мире после нее. В одном из интервью Светлана Алексиевич рассказывала: «Если оглянуться назад; вся наша история советская и постсоветская — это огромная братская могила, море крови. Вечный диалог палачей и жертв. Вечные русские вопросы: что делать? И кто виноват? Революция, Гулаг, Вторая мировая война и спрятанная от своего народа война в Афганистане, крах великой империи, под воду ушел гигантский социалистический материк, материк-утопия, а теперь новый вызов, космический вызов -- Чернобыль. Вызов уже — всему живому. Все это — наша История. И это — тема моих книг. Мой путь... Мои круги ада... От человека к человеку...».
Светлана Алексиевич: Я не могу назвать себя религиозным человеком в классическом смысле, но я бы не написала ни одной книги, если бы я не была, что называется религиозным человеком в каком-то другом понимании. В том понимании, что мне жалко, например, божью коровку раздавить. Что я не могу сделать больно другому человеку.
- То есть, религиозное чувство, оно разлито, может не всегда в форме молитвы. И вот моя книга называется «Чернобыльская молитва», и ее не всегда в мире могут перевести. Потому что молитва — это очень широкое слово. Это моление как бы о божественности мира, о каком-то вообще восхищении этим миром, восхищении другим человеком..
- Да, я считаю, что любовь должна менее всего носить акт какого-то агрессии. Или какого-то такого: вот я люблю, а ты, наверное, нет. Вот я ближе к Богу и что-то..
- Я поняла, что я поеду и напишу правду об этой войне, которую прячут от народа. Этих мальчишек хоронят ночью. Матери не могут даже попрощаться. Вот это была моя форма любви. Вот это была моя форма молитвы. Я была другим человеком, более активным. И я написала эту книгу. И меня судили за нее. И это была моя форма молитвы.
RADIO BLAGO : Совсем недавно в 2013 году вышла новая книга Алексиевич — «Время сэконд хэнд». В ней автор собрала рассказы людей, переживших трагедию 90-х годов. Конфликт материального и нематериального особенно остро встал в обществе в то время. В интервью изданию «Афиша-Воздух» автор рассказала: «Я обещала в книге, что честно выслушаю всех участников социалистической драмы. Я не брала на себя роль судьи. Судья – это время. Судья – вся книга в целом. Они друг друга судят. Время их судит. Но для того, чтобы они со мной были искренни, я не могла с ними быть судьей». В предисловии к самой книге автор написала: «За 70 с лишним лет в лаборатории марксизма-ленинизма вывели отдельный человеческий тип — homo soveticus. Одни считают, что это трагический персонаж, другие называют его “совком”. Мне кажется, я знаю этого человека, он мне хорошо знаком, я рядом с ним, бок о бок прожила много лет. Он — это я. Это мои знакомые, друзья, родители».
Светлана Алексиевич: Когда нет такого преклонения перед миром материальных ценностей. С другой стороны — в то же время, нам бы научиться жить в этом материальном мире. Это ведь мы тоже не умеем. Достаточно выйти из дому или даже в собственном доме увидеть, как мы некрасиво живем. Некрасивые дома, некрасивые дороги. Вот как нам научиться совмещать наши полеты души туда на небо, с тем, чтоб мы жили красиво? В домах красивых и все... По-моему, у нас у всех сейчас очень большое время больших испытаний — одиночества, растерянности, даже какой-то депрессии. Какой-то переосмысления ценностей жизни. Вот почему многие люди пришли к религии? Потому что в религии же многовековой опыт вот этой жизни, душевного равновесия, который многие люди поте... Как всегда у вас какие-то крайности.. вообще перестать в материальном мире жить, то есть, у нас очень много испытаний.
RADIO BLAGO : Вслед за Достоевским Алексиевич в своей работе стремится понять, сколько человека в человеке и как этого человека в человеке защитить. «Я не пишу сухую, голую историю факта, события, я пишу историю чувств. Можно еще назвать это — пропущенной историей. Что человек думал, понимал и запоминал во время события? Во что верил или не верил, какие у него были иллюзии, надежды, страхи? Что понял о себе и о мире...Это то, что невозможно вообразить, придумать, во всяком случае в таком количестве достоверных деталей и подробностей. Мы быстро забываем, какие мы были десять, двадцать или пятьдесят лет назад. А иногда стыдимся, или сами уже не верим, что так оно с нами и было. Искусство может солгать, а документ не обманывает...», — рассказала автор.
Светлана Алексиевич: По природе я очень цельный человек. Я уже лет с 10 знала, что я буду делать. Что я буду писать, да. Единственное, у меня сестра умерла где-то 17 лет назад, я тоже не виделась же так как бы вот.. Не замечала — весна, лето.. для меня важна была жизнь мысли.. но когда на меня обрушилось то, что у нас называют славой, хотя это все достаточно относительно. И вот даже признание в мире, все. Это не поколебало мой мир ни на йоту. Это просто расширило мой зрачок, мир открылся. Другое дело, что после смерти сестры, когда осталась ее девочка. И вот надо было уже ответственность нести за этого человека, и так получилось, что мои друзья это люди, которым тоже приходилось помогать в жизни. Это было тоже для меня очень важно. И именно смерть заставила меня посмотреть на небо. Я поняла, что больше смотреть некуда, что мысль, как таковая не спасает, книги не спасают. Я даже тогда раздала всю свою библиотеку, потому что было разочарование в книгах. Но потом пришло. Вот эта смерть был толчок, что сестра была другой человек, но может быть.. вот чувство вины... мертвые всегда оставляют чувство вины... Вот меня, например, очень любила тетя, она была для меня, как родная, она в лагерях сидела, все. Но когда она умирала, я была занята собой, была занята любовью, и она умерла без меня, вот это чувство вины. В прошлом году умерла моя мать, она была очень жесткий человек и такой человек, который никого не любил, а может любил какой-то другой любовью... И поэтому она умерла в одиночестве, я к ней не успела приехать, поскольку я была в Италии, были какие-то проблемы... и с собой, и с визами.. и конечно я пошла в церковь, для меня не важно было католический храм или какой... Но должна была обязательно быть свеча, потому что там не было русской церкви. И вот я просто разговаривала сама с собой, что действительно, что я должна ее полюбить. Хотя я все сделала для них в смысле человеческом. Купила дом, перевезла из Чернобыля. По жизни их защищала. Но той любви я ей не дала. И вот я подумала, почему я не могу так … вот для меня вот Бог — это любовь. И для меня важно научиться любить. Я поняла, что у меня в жизни то, что называется любовью, было много. И вдруг я поняла, что оно шло ко мне. И я наверное как-то не так отдавала и... И все сублимировалось, как теперь говорят, за столом. А что жизнь, она другая, она больше. Это Бог, но это другой Бог. Я хочу быть свободной, но я понимаю, что завишу от его дуновения, это мне понятно. Есть Бог, но я вот так с ним разговариваю, но нет единого языка.
RADIO BLAGO : Радио Благо еще раз поздравляет любимого автора с победой и желает здоровья, терпения и новых профессиональных вершин! На этом программа «Время культуры» подошла к концу. Читайте хорошие книги!
